"Разрез Инской" портил показатель для Путина

Как генерал-майор МВД оказался на скамье подсудимых, занимаясь профилактикой социальной напряженности и выполняя прямое распоряжение губернатора Кузбасса Амана Тулеева.

 Первая часть допроса бывшего замглавы Кемеровской области Алексея Иванова, обвиняемого в сговоре и вымогательстве акций — в репортаже Тайги.инфо.

В середине ноября 2016 года по обвинению в вымогательстве у собственника шахты Антона Цыганкова 51% акций (513 штук) АО «Разрез Инской» стоимостью, по версии потерпевшего, более миллиарда рублей, были задержаны восемь человек: заместители губернатора Кузбасса Амана Тулеева Алексей Иванов и Александр Данильченко, начальник департамента административных органов региона Елена Троицкая, миллиардер из списка Forbes Александр Щукин и его доверенное лицо Геннадий Вернигор, руководитель СК РФ по Кемеровской области Сергей Калинкин, замглавы второго отдела по расследованию особо важных дел СК РФ по Кемеровской области Сергей Крюков и старший следователь Артемий Шевелёв. Процесс под председательством судьи Александра Вялова начался 31 октября 2018 года в Центральном районном суде Кемерова. Семеро из восьми подсудимых находятся под домашним арестом, а генерал-лейтенант Калинкин — в СИЗО. Обвинение предъявлено по ч. 3 ст. 163 УК РФ за вымогательство организованной группой в особо крупном размере.

Более чем за полтора года судебного разбирательства были допрошены более сотни свидетелей, оглашены "прослушки" телефонных разговоров фигурантов дела и характеризующие материалы на каждого подсудимого, размещаем их краткое изложение после содержания допроса.

Допрос Алексея Иванова. Часть I

С обвинением не согласен: профилактировал нестабильность и защищал права трудящихся

«С предъявленным мне обвинением я не согласен, считаю, что никакого преступления в июле 2016 года я не совершал, — заявил суду Алексей Иванов. —  Мои действия были направлены исключительно на выполнение указаний руководителя субъекта, губернатора области и выполнение моих должностных обязанностей, как заместителя губернатора по координации работы правоохранительных органов и органов военного управления. То есть, прежде всего, на предотвращение дестабилизации социальной обстановки и техногенной аварии на шахте Инской, где работало более 900 человек. Я и мои коллеги действовали в интересах защиты прав трудящихся, а именно: получение ими заработной платы, безопасности труда, социальной стабильности, как на предприятии, так и в области в целом, а не в интересах предпринимателя Щукина, как это указано в обвинительном заключении. Сам лично я умысла на вымогательство не имел, в сговор ни с кем не вступал, предложение совершать вымогательство никому не делал и никаких корыстных интересов при этом не преследовал».

Отвечая на вопросы защиты, Иванов подробно остановился на положении о своей деятельности и своих должностных обязанностях, где ему предписано взаимодействовать со всеми федеральными органами исполнительной власти, полпредом президента, главным федеральным инспектором и советом народных депутатов. На практике, в основном, это касалось совместных с компетентными органами совещаний и ведения деловой переписки. Круг взаимодействия и сфера ответственности аппарата Иванова были весьма широки, например, инструктирование руководителей УИКОВ о действиях при чрезвычайных ситуациях, возникающих во всероссийский день голосования.

«Недопущение любого вида правонарушения на определенной местности, в определенный отрезок времени, — определил словосочетание „профилактика правонарушений“ обвиняемый генерал-майор Иванов и пояснил. — Но это академическое понятие, а если переходить на практику, то, как раз, работа всех комиссий — и антинаркотической, и антитеррористической, и финмониторинга, ранее называвшегося антикризисной — это и есть профилактика. Если мы, допустим, говорим об антинаркотических мероприятиях, просто представьте, распространение наркотиков и дошкольные учреждения, школьные учреждения, — какой комплекс работ при этом проводится для профилактики».

Именно «профилактика в отношении предотвращения социальной нестабильности и недопущения массовых беспорядков» в результате забастовки на «Разрезе Инском», а также защита прав не получающих зарплату жителей области, по словам Иванова, двигали им с 8 по 12 июля 2016 года.

Связи с другими заговорщиками «чисто служебные»

С потерпевшим Антоном Цыганковым Иванов до 12 июля знаком не был, никаких отношений с ним не имел и в здании регионального Следственного управления видел его впервые.

Примерно в 2007 году Иванов познакомился с подсудимым Сергеем Калинкиным, когда тот начал работать в Кемерове в качестве первого заместителя следственного управления СК, а Иванов был замначальника ГУВД по экономической безопасности. С того же времени Иванов знал подсудимого Сергея Крюкова, который возглавлял отдел СУ СКР по расследованию особо важных дел, в том числе дел коррупционной направленности, экономической и налоговой. Сферы интересов явно совпадали. «Это моя сфера деятельности, поэтому мы участвовали в совместных совещаниях, решали тактические задачи, отношения были чисто служебные», — пояснил суду обвиняемый.

С подсудимым следователем Артемием Шевелевым Иванов не был знаком вообще и о его существовании узнал только в ходе доследственной проверки в августе 2016 года, а очно впервые увидел Шевелева в новосибирском суде при продлении меры пресечения в апреле 2017 года, соответственно, никаких отношений с ним иметь не мог.

С 2004 года Иванов знает Александра Щукина, который, как крупный недропользователь, принимал участие в больших совместных совещаниях, касающиеся угледобывающей отрасли, отношения у них были рабочие.

С подсудимым Геннадием Вернигором Иванов познакомился 12 июля 2016 года в Следственном комитете.

С Еленой Троицкой Иванов познакомился в 2014 году, когда устроился на работу в администрацию Кузбасса, она была замначальника департамента административных органов, после они вместе работали. Троицкая находилась в непосредственном подчинении Иванова.

Александр Данильченко пришел на должность замгубернатора в феврале-марте 2016 года, с этого началось знакомство с ним и стали складываться сугубо служебные отношения: «совместные совещания, решение совместных задач, поставленных губернатором».

«Разрез Инской» портил рейтинговый показатель для президента

Информация о «Разрезе Инском» стала попадать в поле внимания Иванова с февраля 2016 года, она звучала на совещаниях у Амана Тулеева и его первого зама Максима Макина. На шахте росла задолженность по заработной плате, к июлю она составила 61 млн рублей, при том, что по всем предприятиям Кузбасса задолженность была 80 миллионов, то есть, «Разрез Инской» формировал три четверти суммы этого показателя, определенного постановлением правительства РФ как «главный рейтинговый», — о чем постоянно докладывали президенту и премьеру.

«Чтобы снизить этот показатель и не попадать в зону критики, предпринимаются все меры, — пояснил суду Иванов. — Более того, правовой департамент и департамент экономики обладминистрации выдавали прогнозы и справки, о том, что чистые активы „Разреза Инского“ носят отрицательное значение, примерно от 2,5 до 5 млрд рублей. В июне 2016 года в арбитражный суд Кемеровской области поступило заявление о признании шахты банкротом от одного из их кредиторов».

В заседаниях финмониторинга в феврале и апреле, по приглашению департамента угольной промышленности, участвовали руководители шахты. Финмониторинги не были выдумкой Тулеева. Согласно постановлению правительства такие антикризисные комиссии созданы и действуют в каждом субъекте РФ, есть федеральный регламент отчетности финмониторингов, ее периодичности и полномочий.

«Ранее, когда я работал в ГУВД, в мои обязанности входили установка и доставка на эти штабы таких людей, как Гайдин или Цыганков, — сообщил суду Иванов. — То есть, я делал то же самое, что в рассматриваемых событиях делали Кутылкин и Калинкин».

Информация о плачевном состоянии «Инского» озвучивалась на совещаниях и была известна всем компетентным органам, в комиссию входило порядка 30 человек: руководители правоохранительных, надзорных и контролирующих органов, в том числе от ГУВД — Виктор Кутылкин, от СКР — Сергей Калинкин, от прокуратуры — Павел Бухтояров, от УФНС — Надежда Газизулина. Решения штабов по финмониторингу [руководителями шахты] не выполнялись, задолженность шахты росла. Лично прокурор области выносил предостережение гендиректору шахты Андрею Месяцу, в показаниях на суде Месяц рассказывал, что был оштрафован.

На одном из рабочих совещаний Данильченко сообщил участникам, что на предприятии зафиксирован смертельный случай, который вызван нарушением технологий.

16 мая на аппаратном совещании Тулеев дал зафиксированное в протоколе указание Иванову, Данильченко и начальнику департамента труда и заработной платы Евгению Степину: «Принять все меры по погашению задолженности заработной платы и дать юридическую оценку».

В июне Иванов и Данильченко составили и направили в УФСБ по Кемеровской области письмо с просьбой разобраться, есть ли протестная активность на «Разрезе Инском», и установить реальных собственников предприятия. Ответа от ФСБ Иванов не видел.

В департамент Елены Троицкой поступила информация, что Беловский отдел СКР возбудил уголовное дело по ст. 145 УК РФ (невыплата заработной платы).

«Ну, в данном случае, можно возбудить опять дело, но толку-то от этого? — рассуждает Иванов. — Важно чтобы зарплата выплачивалась. Поэтому озвучили губернатору, что „возбуждена 145 статья“, а он: „Хорошо, возбудили, дальше-то что?“ Основной показатель — ликвидация задолженности».

8 июля ГУВД Кемеровской области сообщило, что 51% акций «Разреза Инского» заложены в латвийском банке M2M Europe, информация поступила в администрацию в виде справок.

8 июля я написал письма правоохранителям

8 июля Иванов и Макин объезжали с инспекцией шахтерские объекты в Кемерове. Елена Троицкая через помощников сообщила Иванову, что на шахте «Разрез Инской» забастовка, что Тулеев собрал совещание и поручил Данильченко и ей выехать на предприятие, что в 15:30 у Тулеева назначено еще одно совещание.

Тулеев лично обзвонил всех руководителей правоохранительных органов и попросил принять участие в работе выездной комиссии. «Это нормальная практика, существующая всегда, — объяснил Иванов. — Тулеев лично обзвонил и проинформировал их о том, что на шахте произошла забастовка, первая смена отказалась спускаться, что на шахте правит криминал, он с ним не может вести никакой диалог, собственники находятся кто в Москве, кто где. Но он говорит таким иносказательным языком. И просил делегировать в комиссию, которая создается, своих представителей и принять все меры по установке собственников и по даче юридической оценки их деятельности. Совещание, которое в 15:30 провел губернатор, я не могу вспомнить. Я по телефону говорил о том, что выезжаю и буду, значит, я присутствовал, но в памяти его нет. Думаю, что вечером, во второй половине дня 8 июля я ниоткуда никакой информации не получал, я просто этого не помню, но я составил обращения к руководителям всех правоохранительных органов, тезисы были уже набросаны». (Обращения Калинкину [руководителю СУСК], Сыроватко [руководителю УФСБ] и Ларионову [руководителю ГУ МВД] обозрели ранее в ходе процесса — прим. Тайги.инфо) 

Тактика работы по «Разрезу Инскому» была повсеместной, она распространялась на все крупные предприятия, которые вызывали тревогу у профильных замов, у Тулеева или Макина: вызовы на финмониторинг, совещания, «тревожные» письма, «тревожные» звонки, письма в правительство, письма президенту, письма в Совет Федерации. «Инской» в этой череде ничем выделялся, ничего неординарного в поведении ни чиновников, ни силовиков в этом случае не наблюдалось.

Иванов привел в пример Юргинский машиностроительный завод, у которого месячный фонд заработной платы был 200 миллионов, и, если бы они провалили хоть один месяц, рейтинговые показатели могли бы сильно упасть, поэтому комиссии выезжали на Юрмаш, на Юргинскую ТЭЦ, в отличие от «Инского» не мини-комиссией, а делегациями по 20 человек. То же касалось шахты Заречная, собственник которой Уралвагонзавод, и туда выезжали представители ГУВД, чтобы найти собственника и вручить ему повестку.

О работе комиссии 8 июля на «Разрезе Инском» Иванову на следующий день рассказала Елена Троицкая.

От нее он узнал, что СУ СКР в комиссии представлял Павел Муллин. «Я сразу понял, что этот человек обязательно в ситуации разберется и проблем не должно быть никаких, — вспоминает обвиняемый. — Троицкая сказала, что представителя областной прокуратуры Шурыгина забирала лично на машине, что прибыли туда после обеда и стали работать, Данильченко провел там совещание с участием управляющей компании, руководства шахты, прибывших правоохранителей, «…я так понимаю, что, возможно, присутствовала местная власть, администрация Беловского района. И на этом совещании, как всегда в таких случаях, нам, самое главное, надо было понять, есть ли реальная перспектива оплатить заработную плату и предотвратить социальную нестабильность».

Из рассказа Троицкой Иванов понял, что никакого реального подтверждения возможности найти деньги руководитель управляющей компании Андрей Гайдин не представил. Договору поставки угля от «Разреза Инского» предприятию «Регионсервис», который Гайдин соорудил прямо при Троицкой, ни она, ни Данильченко не верили, оба рассказали Иванову об услышанной по громкой телефонной связи фразе директора «Регионсервиса»: «Денег не будет, пока я не увижу уголь в вагонах».

Иванов сопоставил даты в договоре «Регионсервиса» и «Разреза Инского» и в соглашении «Инского» с коллективом. 15 июля, в случае отсутствия денег, шахтеры обещали бессрочную забастовку, эта строка в соглашении была для чиновников самой форс-мажорной и пугающей. Протестная активность на предприятии была серьезной, допустить ее эскалации было нельзя.

По рассказам Данильченко и Троицкой, атмосфера на встрече чиновников с шахтерами третьей смены угнетала, перспективы рисовались крайне негативные. «Я сам присутствовал на таких собраниях и совещаниях, — говорит Иванов. — Поверьте, в этом приятного мало, и ты выходишь оттуда с ощущением, что тебе буквально все кричат, что вы не делаете ничего, чтобы наши дети были сыты, и что-то из этого в разных интерпретациях».

Обсуждая ситуацию, Иванов и Троицкая понимали, что «весь этот узел в момент не решить», а выплаты из фонда «Милосердие» помогли бы снизить протестную активность и выиграть примерно месяц на привлечение инвестиций. Ждать непонятных денег от «Регионсервиса» было рискованно.

Все знали, что шахта долго простаивала, Данильченко говорил: «Я лично прошел по складам — угля там нету ни килограмма».

Кроме повествований коллег, ни 9 июля — в субботу, ни 10-го — в воскресенье, Иванов о «Разрезе Инском» никакой информации не получал, никаких событий в этом направлении не происходило, тема отложилась до понедельника.

200 миллионов от Щукина: «Я об „Инском“ еще не знал»

«Здесь я хотел бы вернуться чуть назад, потому что в суде исследовались наши разговоры начиная с 5 июля, — сделал отступление Иванов. — В феврале 2016 года, по инициативе губернатора состоялась его встреча с Александром Щукиным, я на ней лично не присутствовал, но потом решение до меня довел сам Тулеев. Он попросил Александра Филипповича внести в бюджет области в рамках социального соглашения с его коммерческой структурой, если я не ошибаюсь, 200 миллионов рублей. Эти 200 миллионов рублей предполагалось потратить на социальные объекты, приобретение скорой помощи, дороги, благоустройство и объекты по подготовке к Дню шахтера в Кемерове. Первые 100 миллионов в бюджет области поступили в марте, платежные поручения в деле есть. 70 миллионов поступили 11 и 12 июля на счета фонда „Милосердие“, из которого их позже выдали трудящимся ["Разреза Инского"]. 30 миллионов были перечислены в первой декаде августа, то есть фактически [Щукин] выполнил свои обязательства».

Между первым траншем в 100 миллионов в марте и следующими 70 миллионами в июле, Иванов вел со Щукиным «интенсивные переговоры в основном по телефону». Все контакты с крупными предпринимателями санкционировал лично Тулеев и вели их только его заместители.

«Примерно, время созвона, объем доводимой и получаемой информации, — пояснил Иванов значение слова „санкционировал“. — Предположим, первый транш поступил, нет второго транша, ждем — нету, нету. В апреле губернатор может пригласить, скорее всего, так и будет. Приглашает — денег нет. „Когда вы последний раз разговаривали?“ — „Разговаривали месяц назад“. В 2016 году бюджет был напряженный, дефицитный, поэтому каждый миллион считался. Вот эти 5 и 7 числа [июля 2016 г.], то, что мы с вами слышали, это все разговоры посвящены теме поступления денег в фонд „Милосердие“, именно 8 числа у нас были интенсивные разговоры. 5 и 7 июля разговоры не имеют никакого отношения к „Разрезу Инскому“. Я об „Инском“ еще не знал совершенно, события там произошли восьмого. Все разговоры касались только поступления денег от Щукина, а куда должны поступить эти деньги, регулировал губернатор».

8 июля, по словам Иванова, впервые возникла формулировка: «В фонд „Милосердие“ на выплату заработной платы бастующим шахтерам».

«Мы со Щукиным говорили уже целенаправленно об этом, — вспоминает обвиняемый, — о том, что деньги нужны срочно. Там сначала фигурировала цифра 50, потом стала фигурировать цифра 70, до меня довел губернатор, что он договорился со Щукиным не о 50, а 70 млн рублей, которые перейдут в фонд „Милосердие“ для дальнейшей выдачи трудящимся».

На что деньги Щукина были потрачены, Иванов не вникал, это была сфера ответственности профильных замов. По воле Тулеева средства могли поступить либо в фонд «Милосердие», либо в бюджет региона.

Прямая установка: ликвидировать задолженность

11 июля, в понедельник, в 10 утра проходило аппаратное еженедельное совещание у Тулеева — главное управленческое событие, на котором ставились задачи, определялись исполнители и сроки их исполнения, оформлялись итоги таких совещаний протоколами, которые рассылались участникам и исполнителям. Иванову, Данильченко и Степину «в прямой установке» была поставлена задача ликвидировать задолженность по заработной плате на «Разрезе Инском» и не допустить протестной активности.

«Просто: ликвидировать задолженность. А кто уже, как внесет, какой вклад, — описал Иванов понимание задачи. — Понятно, что мне проще, я взаимодействую с правоохранителями, как минимум, всегда мог сказать: „Знаете, дело возбуждено, занимаются, ищут и так далее“. Сложнее Данильченко — он решал более конкретные задачи, чтобы деньги поступили».

После совещания Иванов дважды созванивался с Сергеем Калинкиным. Днем Калинкин пересказал ему в красках доклад Павла Муллина о трагичности ситуации на «Инском». Муллин считал, что без привлечения инвестиций шахту из этой ситуации вывести нельзя, без инвестиций она перестанет существовать.

Второй тезис Калинкина сводился к тому, что пока собственник не установлен, идет доследственная проверка по ст. 201 УК РФ, но даже когда его установят, это, вряд ли, поможет, потому что полгода ситуация только ухудшалась. Если собственник найдет деньги, то проблема решится сама собой, а если не найдет, то надо что-то делать по поиску инвестора. Поэтому, объясняет Иванов, слово «инвестор» присутствовало в течение всего разговора.

Вечером 11 июля Калинкин сообщил, что собственник установлен и доставлен в СУ СКР. «Задержан, не задержан, четко не прозвучало, — утверждает обвиняемый, — потому что я для себя так не вывел. Калинкин рекомендовал мне и Данильченко лично присутствовать на беседе, потому что тот уровень, который мы определили [работник департамента угольной промышленности], он посчитал низким, в связи с тем, что проблема острая. Ранее мы определялись, что с собственником будет встречаться кто-то из департамента Данильченко».

До вечера 11 июля, по словам Иванова, встречу с Цыганковым он не планировал, такую задачу ему никто не ставил, и собственник окончательно установлен не был. Иванов информацию от Калинкина принял, а все решения отложил до совещания у Тулеева утром следующего дня: «Если Тулеев меня делегирует на эту встречу, значит, я туда поеду, если не делегирует — я не поеду».

 В рабочее время Иванов созванивался с Данильченко и говорил ему, какие вопросы надо задавать, предполагая, что во встрече участвуют не они лично, а представитель департамента угольной промышленности, Иванов надиктовывал коллеге вопросы, которые стандартно задаются на финмониторинге: причины задолженности по заработной плате, привлекаете ли какие-то инвестиции, ведете ли переговоры, имеется на предприятии договоренность с банками о кредитовании, заводите ли каких-то инвесторов, есть ли на предприятии дебиторы, если дебиторы есть — перечислите.

«Об этой встрече в Следственном комитете мы сами для себя где-то в кулуарах, позволяем себе пошутить, — признался Иванов. — Мы — мини-комиссия на финмониторинге: не 30 человек, а трое поехали, вот, собственно, и все. С теми же полномочиями и с тем же перечнем вопросов. И зная, что собственник устанавливается, мы гипотетически проговорили с Данильченко возможность того, что эта встреча может быть уже завтра, поэтому была некая готовность, что буду я либо лично Данильченко, потому что, повторюсь, у нас таких санкций губернатора не было, это было спонтанно».

Сутки на решение проблемы

12 июля Калинкин подтверждает Иванову, что собственник задержан, Иванов удивляется. Калинкин спрашивает Иванова: «Ну, а есть кто-нибудь там инвестор?» Иванов, предполагая, отвечает: «Наверное, у угольщиков кто-то есть», намекая, что это не вполне его компетенция.

В ежеутреннем созвоне с [и.о. начальника ГУВД] Виктором Кутылкиным Иванов объясняет, что губернатор озабочен ситуацией на «Разрезе Инской» и для него это тема номер один. Традицию созвонов с ГУВД и МЧС завел сам Тулеев, эти два ведомства, которые отслеживают все: от тройных убийств до пожаров, каждое утро напрямую докладывали ему ситуацию.

Иванов, долгое время проработавший с Кутылкиным, обсуждал с ним, какие нетривиальные вещи можно доложить Тулееву, чтобы его заинтересовать. «В процессе обсуждения я ему поясняю: „Слушай, ты бы ему доложил по „Разрезу Инскому“, что задержан собственник, что работали мы вместе, что Калинкин молодец“. А потом после этого разговора Кутылкин звонит губернатору и потом уже снова перезванивает мне и говорит, что нас вызовет губернатор. Эту информацию я получил уже утром, в 9 часов. Из приемной губернатора звонят и сообщают, что сегодня вас вызовет губернатор с 9 до 10 или с 9 до 11, будьте на месте, никуда не уходите, все. Я пригласил к себе Троицкую, не помню про Данильченко, но Троицкую точно. Мы сидели ждали вызова, все».

На совещании, кроме Данильченко и Троицкой, Иванов запомнил Максима Макина, Екатерину Кутылкину, которая была по своему вопросу, и еще кого-то из делопроизводства. Тулеев на совещании довел до присутствующих «яркими красками целую диспозицию ситуации», оперативную обстановку по «Разрезу Инскому», что рабочие собираются перекрыть Транссибирскую магистраль, что он обратился к правоохранителям, которые ищут собственников. У Тулеева оказалась информация, что собственники находятся в Москве и за рубежом, они из криминального мира, вести переговоры в связи с этим он лично с ними не может. Губернатор предложил искать решение.

Иванов доложил, что собственник задержан и находится в СК, Тулеева не интересовало, кто это, но для него был важен факт, что есть «лицо, с которым можно вести дело».

Губернатор четко сформулировал задачу: встретиться с собственником и определиться в беседе с ним по возможностям руководства управляющей компании и по возможностям собственников ликвидировать задолженность по заработной плате. Второе — грамотно наладить на шахте технологический процесс, так как Данильченко доложил, что, обстановка грозит техногенной катастрофой.

 «Здесь самая квинтэссенция того вообще, о чем там шла речь, — обратил внимание суда Иванов. — Сутки на решение проблемы. До вечера текущего дня, либо до обеда следующего дня мы должны определиться с решением. Если решения не будет, то губернатор ставит нам задачу договориться с собственником обязательно о возможности выдачи на этом предприятии денег из фонда „Милосердие“, по какой-то определенной схеме. Туда поедут люди из администрации, в этом должна участвовать бухгалтерия предприятия, и мы должны получить разрешение собственников выдать деньги из фонда „Милосердие“».

Деньги из фонда «Милосердие» должны были поступить сразу на карточки трудящимся, поскольку расчетный счет «Разреза Инского» был заблокирован с первого квартала 2016 года. Процедура выплаты зарплат из «Милосердия» носила стандартный характер, схожим образом деньги выдавались на Юрмаше и на Новокузнецком оборонно-строительном заводе.

Выполнить свою работу — наш единственный мотив

Задачи подчиненным определил на совещании персонально губернатор. «Он говорит очень четко: „Ты, ты и ты“, это нельзя интерпретировать как-то по другому, потому что он пальцем показывает», — утверждает Иванов. Ему, Данильченко и Троицкой выпало ехать на встречу с собственником. Докладные чиновников с визами губернатора ранее обозревали в ходе процесса.

Например, Антону Горелкину в управление информации ушла задача передать материалы по проблемной шахте в СМИ. «Это тот ролик, который мы с вами видели в процессе, — объяснил Иванов, — и когда мы с вами слушали телефонные разговоры, у меня есть созвон, как раз с Горелкиным, который просит некий сюжет по поводу того, как работают с собственником. Такие ролики проходили в области практически еженедельно, поэтому тут ничего такого неординарного. Это профилактика правонарушений в сфере нарушений прав трудящихся».

По окончании совещания, около 11:00—11:30, Иванов позвонил Калинкину — только он мог общаться с руководителями правоохранительных органов в соответствии с полномочиями — и сообщил, что вместе с Данильченко и Троицкой выезжает на встречу с собственником.

«Почему я это хорошо помню, когда мы вышли, у нас своя там терминология, вы это тоже слышали в телефонных разговорах, — сделал акцент обвиняемый. — Мы вышли, у нас на руках подписанные государственные документы, мы поехали выполнять задачу, все. Выполнить свою работу, выполнить указания первого руководителя субъекта — это единственный мотив нашей совместной поездки в Следственный комитет».

Калинкин по телефону сказал, что Цыганков находится в СУ СКР, можно выезжать.

Чиновники на служебных авто прибыли в СУ на Островского примерно 11:30—11:50, Иванов на входе сказал, что они к Калинкину, поскольку они с Троицкой бывали здесь часто, то прошли без проблем. Иванов участвовал в годовых и полугодовых коллегиях, которые проходили в СУ СКР. «Наше появление там не назовешь мероприятием неординарным, поэтому я вполне допускаю, нас могли пропустить, и пропустили, зная нас», — описал Иванов прибытие в СУ СКР.

Встречал ли чиновников на проходной обвиняемый в сговоре с ними, следователь Сергей Крюков, или не встречал, Иванов не помнит. В кабинет к Калинкину он и Троицкая поднялись «на автомате». Поднялись, поздоровались и спросили у Калинкина разрешение на встречу с Цыганковым. Калинкин вызвал Сергея Крюкова и сказал что-то вроде: «Спустись с ними, спроси разрешение Цыганкова на встречу с представителями администрации, если такое разрешение получишь, пусть встречаются». У Калинкина они пробыли совсем недолго.

Спускались в кабинет к следователю Шевелеву, где находился потерпевший Цыганков вчетвером: впереди Крюков, за ним Иванов, Троицкая и Данильченко, вооруженные четким и понятным заданием губернатора. О чем разговаривали по дороге, Иванов не помнит, считает, что могли втроем с Данильченко и Троицкой коротко обсудить, в очередной раз, то, что проговаривали по телефону относительно встречи — опросник финмониторинга. Данильченко был в СУ СКР впервые, для него это была неординарная ситуация…

Продолжение следует

Ранее опубликованные разговоры фигурантов "дела замов Тулеева":

Дело замов Тулеева: 100 миллионов за встречу с губернатором

"Все вопросы решаются в Москве"

"Сотку-то он нам еще же должен, или это уже забываем?"

"Нам дали команду — мы выполняем"

Как поссорился Аман Гумирович с Александром Филипповичем

Что "зашторило светлый образ" предпринимателя Щукина....

Шахтеры научились отличать собрание от забастовки

Тулеев - заместителю: "Меня зацепить у них же не получится?"

Судья отказался приобщить 100 лопат к делу замов Тулеева

Куда пропал вещдок?

Приобщенные разговоры и неприобщенные акты в деле замов Тулеева

К делу не пришьёшь

"То, что нам здесь предъявили, — это вообще дикость"

Как Аман Тулеев формулировал и контролировал свои поручения.