Приобщенные разговоры и неприобщенные акты в деле замов Тулеева

Суд продолжает оглашать доказательства защиты по уголовному делу заместителей кемеровского губернатора Амана Тулеева.

Давление Ростехнадзора

Адвокат Александра Щукина Михаил Пендюрин ходатайствовал о приобщении к материалам уголовного дела актов проверки и предписаний Ростехнадзора, а также постановлений Новокузнецкого районного суда в отношении шахт «Полосухинская» и «Грамотеинская» за июль 2016 года.

«В июле 2016 года сотрудниками администрации Кемеровской области на Александра Щукина оказывалось давление с целью установления последним контроля над АО „Разрез Инской“ в целях нормализации финансового состояния на предприятии за счет вложений денежных средств и профессионального потенциала специалистов предприятий Щукина и, соответственно, урегулирования социальной напряженности на предприятии (погашение задолженности по заработной плате), — заявил суду адвокат Пендюрин. — Давление выразилось в том, что Сибирскому управлению Ростехнадзора давались распоряжения о проведении на предприятиях, подконтрольных Щукину, а именно ООО «Шахта „Грамотеинская“» и ОАО «Шахта „Полосухинская“», соответствующих внеочередных проверочных мероприятий в целях приостановления деятельности данных предприятий, что подтверждается материалами уголовного дела, в частности аудиозаписями телефонных разговоров, показаниями свидетелей».

В апреле 2019 года Сибирское управление Ростехнадзора выдало официальные ответы на адвокатские запросы.

Согласно ответам Ростехнадзора в 2016 году в отношении ООО «Шахта „Грамотеинская“» было проведено 167 проверок (обследований). К административной ответственности в виде приостановления деятельности ООО «Шахта „Грамотеинская“» привлекалось в 2016 году 16 раз, из них в июле 2016 года — 4 раза. Работа ОАО «Шахта „Полосухинская“» была приостановлена 7 раз, в то время, как в остальные 11 месяцев 2016 года приостановление деятельности шахты производилось 8 раз. Сотрудники Сибирского управления Ростехнадзора накладывали немедленные временные запреты деятельности «Грамотеинской» и «Полосухинской» до рассмотрения административного дела в суде.

Сторона защиты представила подробный помесячный перечень административных наказаний, отраженных в более чем 150 документах:  о проверках на шахтах, подконтрольных Александру Щукину. 

«Полосухинской» Ростехнадзор выносил 3 предписания 6−7 июля (перед забастовкой на «Инском», когда требовалось внесение в фонд «Милосердие» 100 млн руб.) и 4 предписания 19 июля, после отказа Щукина управлять «Инским», оформлять в собственность его акции.  «Грамотеинской» были вручены 4 предписания о приостановке деятельности отдельных участков шахты 5−7 июля.

Напомним, «прослушки» телефонных разговоров от 8, 18 и 19 июля между Аманом Тулеевым и подсудимыми Александром Щукиным и Алексеем Ивановым были оглашены в числе прочих показаний Тулеева по делу.

8 июля — в день забастовки на «Разрезе Инском» — после обещания Щукина в ближайшие два рабочих дня перечислить в благотворительный фонд «Милосердие» 70 млн рублей, Тулеев говорит Щукину: «Филиппович, я переговорил с Ростехнадзором, он только прилетел, Мироненко (Александр Мироненко, на тот момент заместитель руководителя Сибирского управления Ростехнадзора, сейчас руководитель Сибирского управления Ростехнадзора — прим. Тайги.инфо). Все там, значит, он сейчас вникнет и будет это, и „Грамотеинскую“, и эту ["Полосухинскую"] открывать там».

18−19 июля — после отказа Щукина оформлять на себя право собственности на акции «Инского» — Тулеев говорит своему заместителю Иванову: «Давай тогда, давай! В полный рост делай! И пусть он [Щукин] бегает за нами! … Ну, в общем, пока всё до конца не сделает, значит, эта шахта [Полосухинская] будет стоять».

«Данные судебные решения были обжалованы?» — спросила адвоката гособвинитель Анна Чупина.

«Нет. Они не обжаловались, потому что в большинстве случаев нарушения были фактически устранены до вынесения судом решения», — ответил Пендюрин.

«То есть, вы были согласны с этими судебными решениями?» — продолжила прокурор.

«Здесь складывалась такая ситуация. Как поясняли в судебном заседании свидетели, в частности, как пояснял [главный инженер и директор шахты "Грамотеинской"] Максим Сидоров, можно прийти и просто проверить, а можно прийти, проверить и приостановить деятельность из-за какой-то ерунды. — объяснил защитник. — Ростехнадзор может составить протокол и до рассмотрения дела в суде установить такую меру обеспечения, как временный запрет деятельности, в связи с чем обжаловать не имело смысла».

Напомним, около года назад в зале суда свидетель Максим Сидоров заявлял: «До моего выхода [в качестве и.о. директора] на „Разрез Инской“ приостановка „Грамотеинской“ осуществлялась два раза в течение одной недели. Можно остановить предприятие, когда огнетушитель просрочен, а можно, когда очистной комплекс в аварийном состоянии. Это несопоставимые нарушения. Если поднять предписания Ростехнадзора, специалисты это увидят. Обычно за такие нарушения, как были в июне на „Грамотеинской“, штрафуют должностное лицо».

«Какие решения принимал суд по данным протоколам Ростехнадзора?» — уточнил судья Александр Вялов.

«Суд выносил решения о приостановлении деятельности».

«То есть, вы эти судебные решения не обжаловали? Они вступили в законную силу?» — продолжила обвинитель.

«Мы эти судебные решения не обжаловали», — ответил адвокат.

«Вы просите приобщить, к материалам уголовного дела приложенные к ходатайству документы. В обоснование чего вы просите их приобщить?» — задал вопрос судья.

«В обоснование нашей позиции. Мы считаем, что Александр Щукин отказался в итоге быть акционером „Разреза Инского“, что всем известно, — но при этом в его сторону было направлено принуждение в целях установления им контроля над разрезом, высказывались требования, чтобы он своих специалистов не уводил с предприятия „Разрез Инской“, чтобы погасил все задолженности по зарплате и перед фондом. Тем самым, были инициированы проверки Ростехнадзора. Их количество было явно увеличено. Если взять, к примеру, шахту "Полосухинскую", то видно, что за 2016 год было проведено всего 15 проверок, 7 из которых были в июле 2016 года. Это же не просто так».

«Я хочу добавить, что мы эти документы приобщаем, в том числе, и для подтверждения характеризующих материалов, — дополнила коллегу адвокат Елена Юлова. —  Что такое вымогательство? Это — хищение. К сожалению, одно из тех хищений, которое считается совершенным с момента оказания давления, а не с того момента, когда фактически похитил. Если у нас при простом хищении человек отказывается от обращения в свою собственность предмета хищения, это считается добровольным отказом от преступления, то в данном случае отказ Александра Щукина от приобретения в собственность акций „Разреза Инского“ может быть только смягчающим вину обстоятельством. Что его соответствующе характеризует. И даже при таком давлении, аналогичном тому давлению, при которым он был вынужден внести сто миллионов рублей в фонд „Милосердие“, он принял решение отказаться от „предмета хищения“. Поэтому, это — в большей степени характеризующие личность Щукина доказательства. И, необходимо отметить, что мы на следствии заявляли ходатайство о приобщении данных документов к материалам дела, и ходатайство в материалах дела есть, оно было принято следствием, но не было рассмотрено. Наше право на следствии было проигнорировано, но мы надеемся, что суд нас услышит».

«Ваша честь! Полагаю, что данное ходатайство не подлежит удовлетворению, — возразила гособвинитель Чупина. — Поскольку адвокаты Щукина высказались о том, что они просят приобщить эти документы в части обоснования позиции Щукина, хочу заметить, что мы еще позицию Щукина не знаем, мы его не допрашивали в рамках данного уголовного дела. Он не высказывал своего мнения по предъявленному обвинению: признает он или не признает вину. Кроме того, не зря мною был задан вопрос по поводу судебных решений, которые обжаловались, либо не обжаловались и вступили в законную силу. Я полагаю, что нет оснований для приобщения данных документов и удовлетворения заявленного ходатайства».

«Эти решения не обжаловались, в том числе и потому, что именно в эти дни, когда эти решения вступали в законную силу, Щукину звонили Иванов или Тулеев и говорили, что все хорошо, все решено, шахта открыта. И поэтому в том числе эти решения не обжаловались», — объяснила адвокат Юлова.

«Ваша честь! Я не могу не внести реплику, — вступила в диалог адвокат Алексея Иванова Лариса Медведева. —  По большому счету, решение о приобщении данных документов, или неприобщении их к материалам дела, я оставляю на усмотрение суда. В целом, я не возражаю приобщить документы, которые просит сторона защиты Щукина. Но вот формулировка в ходатайстве о приобщении данных документов, на мой взгляд, является некорректной».

«Уточните, какая именно формулировка?» — спросил председательствующий.

«Формулировка о том, что «в юридически значимый период времени (июль 2016 года) сотрудниками администрации Кемеровской области на Щукина оказывалось давление с целью установления последним контроля над АО «Разрез Инской», — ответила адвокат Медведева. — И сейчас защитником была произнесена фамилия Иванова. То есть, Ваша честь, я считаю, что данная формулировка является некорректной, поскольку в значимый период времени мой подзащитный никакого давления ни на кого не оказывал. Я не могу на этом не остановиться. Это ухудшает положение моего подзащитного, особенно с учетом того, что ему в вину такой случай не вменяется. Я, конечно, попросила бы, в следующий раз корректировать мотивировки с учетом, в том числе, и других подсудимых, которые находятся сегодня в зале судебных заседаний. К тому же, Ваша честь, я хочу сказать, что из ходатайства не следует, какими именно сотрудниками администрации Кемеровской области оказывалось давление, поскольку не указаны их фамилии. Но ходатайство заявлено в рамках данного уголовного дела, а в рамках данного уголовного дела на скамье подсудимых находятся три сотрудника администрации Кемеровской области. Так нельзя. Им в вину это не предъявлено. С такой мотивировкой стороны защиты Щукина я категорически не согласна».

«Расценивать данное ходатайство как преждевременное, поскольку Александр Щукин в судебном заседании еще не допрошен, его позиция на сегодняшний момент не ясна», — постановил судья Вялов и в исследовании и приобщении к делу документов Ростехнадзора адвокату Пендюрину отказал, разъяснив стороне защиты право «повторно обратиться с данным ходатайством на иной стадии судебного разбирательства».

Что-что в телефоне лежит?

Еще одна юридическая баталия разгорелась после того, как адвокат Артемия Шевелева Роман Макаренко заявил ходатайство о признании некоторых доказательств недопустимыми в соответствии со статьей 75 УПК РФ. Свою позицию защитник Макаренко сформулировал так.

В ходе расследования уголовного дела 14 ноября 2016 года у обвиняемого Артемия Шевелева был изъят мобильный телефон, который неоднократно процессуально осматривался следственным органом, в том числе 10 и 16 февраля 2017 года. 10 февраля, осматривая телефон, следователь прослушал переговоры Шевелева с иными лицами, в частности с адвокатом Морозовым, которые содержались в телефонном аппарате, без обязательного соблюдения установленного УПК РФ разрешительного судебного порядка, то есть при отсутствии санкционирования таких действий судом.

16 февраля 2017 следователь снова прослушал телефонные переговоры Шевелева с иными лицами и с адвокатом Морозовым без соблюдения разрешительного судебного порядка, после чего скопировал интересующие его телефонные переговоры: 661 файл, формата «3gp» нa DVD-R диск и приобщил его к делу. Протокол осмотра содержит дословное содержание разговоров полученных путем прослушивания аудиофайлов файлообменника.

Макаренко обратил внимание суда, что осмотр телефона в соответствии с требованиями статьи 176 УПК РФ включает в себя осмотр телефонного аппарата, а не его содержимого — особенно телефонных переговоров. Прослушивание телефонных переговоров согласно УПК допускается только на основании соответствующего судебного акта, вынесенного по ходатайству следственного органа.

Право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений утверждается 23 статьей Конституции РФ и 8 статьей Конвенции о правах человека.

13-я статья УПК РФ гласит, что ограничение права гражданина на тайну переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений допускается только на основании судебного решения. Следственный орган и оперативные подразделения не принимали мер к получению разрешающего судебного акта.

По мнению Макаренко, следователь проигнорировал и техническую сторону надлежащего оформления доказательств, и то, что телефонные переговоры имеют двусторонний характер и содержат охраняемую законом тайну обвиняемого, его адвоката и прочих лиц, никак не уведомленных о том, что их телефонные переговоры будут достоянием более 20 следователей группы предварительного расследования, органа прокуратуры и открытого судебного слушания, после которого все происходящее станет достоянием общественности.

Без разрешения суда подверглись тщательнейшему прослушиванию и описанию телефонные переговоры, в том числе, по мнению следствия, даже не имеющие значения для предварительного следствия, и уже незаконно стали достоянием правоохранительных органов и достоянием общественности, поскольку протокол осмотра содержится в обвинительном заключении в качестве доказательства, подтверждающего обвинение.

Нарушена адвокатская тайна, предусмотренная и защищаемая ст. 8 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре РФ», поскольку разговор Шевелева с адвокатом Морозовым, прослушанный и приведенный в протоколе осмотра телефона напрямую касался интересов доверителя адвоката.

В конце концов, отметил адвокат, когда Шевелев в 2015 году работал следователем и нуждался в подобного рода информации, он сам подавал ходатайства в Центральный районный суд, где сейчас слушается дело, и получал необходимые разрешения и законные основания.

Протоколы осмотра мобильника с расшифровкой телефонных переговоров и DVD-R диск с информацией, якобы скопированной с внутренней памяти мобильного телефона «Yotaphone», адвокат потребовал признать недопустимыми доказательствами и привел прецедент из практики Омского областного суда.

«Полагаю, что оснований для удовлетворения ходатайства защитника Макаренко в интересах подсудимого Шевелева не имеется, — возразила прокурор Чупина. — Согласно статье 29 УПК РФ судебное решение необходимо для производства контроля и записи телефонных и иных переговоров, и получении информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами. По смыслу закона, судебное решение необходимо при производстве оперативно-розыскных либо следственных мероприятий для истребования информации, находящейся у оператора сотовой связи, необходимой в целях обеспечения законности ее появления у соответствующего органа, осуществляющего уголовное преследование. Таким образом, уголовно-процессуальный закон не предусматривает, что при осмотре предметов, производимых в порядке статей 176−177 УПК РФ, который осуществляется с целью обнаружения следов преступления и выявления других обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, требуется судебное решение. В соответствии со статьей 93, 184 УПК РФ при задержании Шевелева был произведен личный обыск, в ходе которого, в том числе, был изъят мобильный телефон „Yotaphone“. Для осмотра данного телефона, с учетом положения статьи 176 УПК РФ судебное решение не требовалось. Сведений, что Шевелев являлся доверителем адвоката Морозова, исходя из материалов дела, не имеется».

В качестве прецедента Чупина привела позицию Конституционного суда РФ, изложенную в определении от 25 января 2018 года «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Прозоровского на нарушение его конституционных прав статьями 176, 177 и 195 УПК РФ». По мнению прокурора, доказательства соответствуют требованиям УПК.

«Указано, что информация содержалась в файлообменнике. Какая это была программа? — уточнил у Шевелева судья Вялов. — Где хранились эти голосовые сообщения? Она была встроенной в модель вашего мобильного телефона „Yotaphone“»

«По-моему, это был рекодер, — ответил подсудимый. —  Это дополнительное приложение для записи звуковых файлов, в частности, телефонных разговоров. Как-то по-другому я данное приложение не использовал, весь его функционал я не знаю».

«В данном определении Конституционного суда речь идет не о том, что не требуется судебного решения на прослушивание записей телефонных переговоров, которые имеются в телефонном устройстве, — возразил гособвинителю адвокат Макаренко. —  Там речь идет о том, что на осмотр предметов не требуется никаких судебных решений. То есть, можно осматривать и получать информацию, что там имеется какая-то информация. Но записи этих телефонных разговоров, поскольку там была взята запись именно с программы, которая записывает телефонные переговоры, эта запись ничем не отличается от той записи, которую делают оперативные службы при контроле записи телефонных переговоров, и для производства которой мы получаем судебное решение. Эта процедура, по сути, ничем не отличается. Они изъяли телефонные переговоры, которые были записаны в телефоне, и прослушали их, записали на диск и приобщили к материалам дела. Мы говорим, что на это требуется судебное решение. На осмотр телефона судебное решение не требуется. Многочисленные судебные решения, которые по этому поводу выносились, говорят, что законным является прослушивание этих телефонных переговоров, когда происходит обыск в жилище, когда оно санкционируется судом. Тогда не нужно получать дополнительного решения для того, чтобы прослушивать эти телефонные переговоры. В данном случае проводился личный обыск, для которого судебного решения не требуется и нет такого судебного решения. Соответственно, прослушивание после этих действий телефонных переговоров, таких записей, является незаконным. Кроме того, в определении Конституционного суда, на которое ссылался государственный обвинитель, сказано, что лицо, которое считает, что его право на тайну переписки или телефонных переговоров нарушено, вправе обжаловать действия, соответственно, следователя. Данное право закреплено статьей 23 Конституции РФ и там четко указано о том, что прослушивание телефонных переговоров, их запись осуществляются только на основании судебного решения. Поэтому мы полагаем, что здесь имеет место нарушение Конституции РФ и уголовно-процессуального закона РФ, и в данном случае эти доказательства должны быть признаны недопустимыми».

Суд ходатайство адвоката Макаренко отклонил.