"То, что нам здесь предъявили, — это вообще дикость"

Бывший зам Тулеева Александр Данильченко назвал своё уголовное дело домыслами.

Как напоминает Тайга.инфо, суд по делу замов экс-главы Кузбасса Амана Тулеева допрашивает обвиняемых.

Первым свою версию событий июля 2016 года изложил бывший вице-губернатор по угольной промышленности Александр Данильченко.

В середине ноября 2016 года по обвинению в вымогательстве у собственника шахты Антона Цыганкова 51% акций (513 штук) АО «Разрез Инской» стоимостью, по версии потерпевшего, более миллиарда рублей были задержаны восемь человек: заместители губернатора Кузбасса Амана Тулеева Алексей Иванов и Александр Данильченко, начальник департамента административных органов региона Елена Троицкая, миллиардер из списка Forbes Александр Щукин и его доверенное лицо Геннадий Вернигор, руководитель СК РФ по Кемеровской области Сергей Калинкин, замглавы второго отдела по расследованию особо важных дел СК РФ по Кемеровской области Сергей Крюков и старший следователь Артемий Шевелёв. Процесс под председательством судьи Александра Вялова начался 31 октября 2018 года в Центральном районном суде Кемерова. Семеро из восьми подсудимых находятся под домашним арестом, а генерал-лейтенант Калинкин в СИЗО. Обвинение предъявлено по ч. 3 ст. 163 УК РФ за вымогательство организованной группой в особо крупном размере.

Ранее в суде были оглашены характеризующие материалы на каждого подсудимого, размещаем их краткое изложение перед содержанием допроса.

Характеристика Александра Данильченко: образование в Канаде и допуск к гостайне

Александр Владимирович Данильченко родился 1 июля 1976 года в городе Березовский Кемеровской области. В 1993 году окончил среднюю школу №52 Кемерова. В 1998 году окончил Кемеровский государственный университет по специальности «Финансы и кредит», экономист. Лейтенант запаса. Тогда же по президентской программе прошел обучение по специальности «Финансовый менеджмент» на базе Технологического института Южной Альберты в Канаде. В 1999 году получил степень магистра «Техники и технологии» в Кузбасском государственном техническом университете. С 2002 года - кандидат технических наук. Женат, воспитывает троих детей в возрасте от 8 до 16 лет (на момент написания материала — прим. Тайги.инфо).

Данильченко, начав горным мастером, дослужился до первого заместителя генерального директора на угольных разрезах «Черниговец» и «Березовский», руководил разрезом «Кедровский».Отработал в угольной отрасли 17 лет.

Положительные характеристики Данильченко написали коллеги: директор ОАО «УК «Кузбассразрезуголь» Сергей Парамонов и гендиректор ООО «Разрез «Березовский» Александр Щендрыгин.

Участковый уполномоченный отдела полиции «Рудничный» Каржов сообщил, что по месту жительства жалоб и заявлений от соседей и общественности на Данильченко не поступало, в употреблении спиртного и наркотических средств он замечен не был, со слов общественности и соседей, характеризуется положительно, ранее не судим, к административной и уголовной ответственности не привлекался.

«Занимая ответственные руководящие посты, Данильченко показал себя талантливым организатором, опытным высококвалифицированным специалистом, ответственным руководителем, обладающим государственным мышлением, требовательным к себе и подчиненным, настойчивым и принципиальным в решении поставленных задач, — характеризует подсудимого другой бывший заместитель Тулеева Алексей Зеленин. — Все это позволяет ему оперативно и качественно выполнять функциональные обязанности. Как руководитель, обладающий знаниями и опытом работы в угледобывающей отрасли, был приглашен на работу в администрацию Кемеровской области».

Согласно показаниям начальника управления кадров администрации Кемеровской области Людмилы Трофимовой, предшественник Данильченко на посту замгубернатора по угольной промышленности Андрей Гаммершмидт с января по апрель 2016 года находился на больничном. 16 марта исполняющим обязанности Гаммершмидта стал Александр Данильченко.

18 апреля 2016 года (за 2,5 месяца до забастовки на «Разрезе Инском») распоряжением Амана Тулеева Александр Данильченко назначен на должность заместителя губернатора Кемеровской области по угольной промышленности без изменения финансовой составляющей.

8 июня к «угольной промышленности» еще одним распоряжением Тулеева добавилось «недропользование». Кроме того, Данильченко курировал департамент природных ресурсов и экологии.

Блок Данильченко в администрации Кузбасса состоял из 25 специалистов.

Под непосредственным руководством Данильченко проводилась корректировка комплексной программы поэтапной ликвидации убыточных шахт, расположенных на территории городов Прокопьевска, Киселевска, Анжеро-Судженска, и переселения жителей с подработанных территорий. Подсудимый координировал работы по воспроизводству минерально-сырьевой базы угольных предприятий и ее рациональному использованию, разрабатывал меры по стимулированию инвестиционной активности.

«Данильченко внес значительный вклад в развитие добычи полезных ископаемых для строительной и дорожной отраслей на территории Кемеровской области», — подчеркивает Алексей Зеленин.

10 января 2017 года, спустя почти месяц после ареста Данильченко, следователь Переберин осматривает и копирует в администрации Кемеровской области 100 листов его личного дела. Данильченко владеет английским, имеет допуск к гостайне по форме №2.

В списке наград Данильченко нагрудные знаки Минэнерго Р Ф «Шахтерская слава» III степени (2010 г.), II степени (2012 г.) иI степени (2016 г.), серебряный нагрудный знак «Шахтерская доблесть» (2005 г.), почетные знаки «За вклад в развитие профдвижения Кузбасса» (2015 г.) и «Золотой знак «Кузбасс» (2016 г.), бронзовый знак «За заслуги перед городом Кемерово» (2016 г.).

В положении о департаменте угольной промышленности говорится, что Данильченко отвечал за «обеспечение социальных гарантий работникам и ветеранам предприятий угольной промышленности» и должен был «ходатайствовать перед федеральными органами исполнительной власти, уполномоченными в вопросах охраны труда и промышленной безопасности, правоохранительными органами о привлечении к ответственности работодателей и других работников организаций отраслей промышленности Кемеровской области».

29 сентября 2016 года Тулеев переводит Данильченко на должность врио первого заместителя губернатора.

21 ноября Тулеев же отстраняет Данильченко с момента ареста (14 ноября) от замещаемых должностей «на период урегулирования конфликта интересов».

Допрос Александра Данильченко

Никакой самодеятельности и личных отношений

В начале допроса Данильченко обратил внимание на свои должностные обязанности, прописанные в положении о заместителе губернатора Кемеровской области, и на персональную ответственность за полное и своевременное выполнение задач, поставленных Тулеевым.

«До инкриминируемых мне событий 8−12 июля 2016 года в органах власти я проработал чуть менее 4-х месяцев, — говорит Данильченко. — Не имея опыта госслужбы, будучи не знакомым с сотрудниками администрации области, правоохранительными органами, за столь непродолжительный период работы я не успел даже ознакомиться со структурой работы администрации, понять все взаимодействие, познакомиться с сотрудниками, установить какие-то знакомства. На тот период для меня многое было сумбурно, непонятно, ново: новые задачи, новые поручения, новые, чужие люди. Личных отношений с сотрудниками администрации Кемеровской области не было и быть не могло».

Главное, что вынес для себя Данильченко из своего недолгого чиновничьего опыта: никакой самодеятельности — все действия должны быть согласованы с Тулеевым лично или через его первого зама Максима Макина.

Недобросовестность собственников по вопросам выплаты заработной платы — главная проблема, доставшаяся Данильченко в наследство от его предшественника Гаммершмидта. Задержки зарплат контролировали федеральное правительство и аппарат президента.

Бесперспективный актив и бесплодные штабы по финмониторингу

В блоке Данильченко были два «злостных неплательщика»: АО «Разрез «Инской» и ООО «Ровер». «С ООО «Ровер» было как-то понятно, был ясен и доступен реальный собственник и задолженность с горем пополам погашалась, — объясняет подсудимый. — С АО «Разрез «Инской» было совершенно беспросветно. С ноября 2015 года на шахте АО «Разрез «Инской» начались задержки по выплате заработной платы работникам, не производилась оплата налогов и обязательные платежи в иные фонды. В декабре 2015 года — январе 2016 года задолженность по зарплате составила 34 млн рублей при среднемесячном фонде оплаты труда 24 млн рублей».

Работники «Разреза Инского», члены их семей, профсоюзы Кузбасса засыпали обладминистрацию обращениями. Штабы по финмониторингу не давали ничего, кроме неисполняемых обещаний гендиректора шахты Андрея Месяца и гендиректора управляющей компании «ОУК Менеджмент» Андрея Гайдина. То, что было решено-обещано в феврале, не исполнялось в апреле. Задолженность росла.

Социальная обстановка накалялась. В селе Старопестерево из-за некачественной изоляции произошло возгорание старых выработок шахты «Сигнал» и в дома жителей пошел смертельно опасный угарный газ. Была объявлена чрезвычайная ситуация и потребовалось переселение жителей за счет виновника — «Разреза Инского». Люди нервно обсуждали предстоящее банкротство шахты.

28 апреля 2016 года штаб по финмониторингу поручил Данильченко совместно с Месяцем разработать финансово-технический план мероприятий по погашению всех задолженностей до 1 июля 2016 года. 4 мая Данильченко должен был представить план первому заместителю Тулеева Макину, а после — еженедельно докладывать об его исполнении. Прокурор Кемеровской области Бухтояров объявил гендиректору АО «Разрез Инской» Месяцу предостережение.

Напомним, о заседаниях штабов по финмониторингу в зале суда давали показания многие свидетели, включая Месяца и Гайдина. Кроме того, в материалах дела есть протоколы этих заседаний. Штабы проводились с участием представителей прокуратуры Кемеровской области, регионального управления Следственного комитета, регионального управления МВД, представителей налоговой службы, службы судебных приставов, Федерального казначейства, госинспекции труда, пенсионного фонда, миграционной службы, службы статистики, Банка России, федерации профсоюзных организаций Кузбасса, фонда социального страхования, антимонопольной службы, Росимущества, представителей администрации Кузбасса и муниципалитетов. Все эти службы знали проблемы «Разреза Инского».

На этапе трудоустройства, вводя Данильченко в курс дел, Максим Макин объяснил ему, что на АО «Разрез «Инской» из руководства взаимодействовать не с кем, оно ничего не решает, это будет пустая трата времени. Можно о чем-то разговаривать только с руководителем «ОУК Менеджмент» Андреем Гайдиным. Но реальные собственники «Инского» живут в Москве.

«Разрез Инской» во всю свою бытность генерировал только убытки, наращивал долги и дивидендов никогда не выплачивал. (Об этом в деле есть много финансовых документов и свидетельских показаний, в том числе бывшего акционера Ильи Гаврилова и консультанта олигарха Гавриила Юшваева Игоря Горина — прим. Тайги.инфо).

«АО „Разрез Инской“ — это хронически убыточный и бесперспективный актив, его жизнедеятельность поддерживали только бесконечные вливания акционеров и рост задолженности, — утверждает Данильченко. — Жизнь это подтвердила: сегодня „Разрез Инской“ — банкрот. 22 июня 2020 года арбитражный суд Кемеровской области принял решение о введении там конкурсного производства».

О долгах «Инского» Данильченко настойчиво напоминали начальник департамента труда и занятости Степин, председатель профсоюзов Кузбасса Маршалко, руководитель управления ФНС по Кузбассу Газизулина.

Графики выхода лавы на добычу и погашение задолженности срывались, составлялись новые. «Опираясь на обещания Гайдина погасить задолженность, я делал доклады губернатору, и к сожалению, ничего не сбывалось. Вопрос о задолженности на „Инском“ вставал на каждом совещании. Становилось понятно, что Гайдин не в состоянии решить проблемы предприятия», — вспоминает подсудимый.

Юшваев не отреагировал на просьбу дать денег «Инскому»

Жалобы шахтеров пошли президенту Путину. Тулеев дал поручение члену Совфеда Шатирову и Данильченко встретиться с фактическим собственником «Инского» Гавриилом Юшваевым. Юшваев оказался человеком непубличным, контакт с ним не удался.

Но Шатиров и Данильченко 28 июня встретились в Москве с его финансовым консультантом и членом Совета директоров «Разреза Инского» Игорем Гориным, они попросили Горина довести до Юшваева информацию о технических и социальных проблемах на шахте и принять меры к погашению задолженности. Реакции на их просьбу не последовало. (О встрече подробно рассказал суду свидетель Горин. — прим Тайги.инфо).

Техногенная катастрофа и письма силовикам

Шахту спасали всем миром.

На 25 мая «Разрез Инской» задолжал 5 млн рубей кемеровскому филиалу ФГУП «ВГСЧ» МЧС России, 11 июня договор о горноспасательном обслуживании с шахтой спасатели планировали расторгнуть, без такого договора деятельность шахт запрещена. Чтобы не допустить полной остановки предприятия, потери рабочих мест, социальной напряженности в Беловском районе, Данильченко, по просьбе Гайдина, лично занимался этой проблемой. МЧС с подачи обладминистрации продлило договор, несмотря на задолженность.

На 1 июля 2016 года «Разрез Инской» был должен 61,8 млн рублей по зарплатам сотрудникам и 154,8 млн рублей по налогам и сборам.

Электроснабжающие организации предупредили «Разрез Инской» об отключении от электроэнергии из-за долгов.

Администрация области рассылала письма с просьбой принять меры прокурору Кемеровской области Бухтоярову, начальнику регионального УФСБ Белицкому, начальнику кузбасского УМВД Ларионову, начальнику управления СКР Калинкину.

У шахты не было средств на текущую деятельность и обеспечение техники безопасности. Очистной комплекс отрабатывал не соответствующие его техническим характеристикам породы, но еще и не было расходных материалов (зубков на рабочем механизме) и шанцевого инструмента (лопаты и прочее). Допустить остановку комплекса было нельзя, он должен постоянно двигаться вперед, иначе его раздавило бы горное давление, что привело бы к техногенной аварии.

8 июля 2016 года: «Это был ультиматум!»

В 12 часов 08 июля 2016 года администрация Беловского района сообщила в департамент внутренней политики, что шахтеры первой смены «Разреза Инского» отказались спускаться в забой и объявили забастовку до полного погашения задолженности по заработной плате, а на шахту прибыли журналисты.

В 12:25 — 12:40 Тулеев провел экстренное совещание с участием Лопатиной, Зеленина, Данильченко, Степина, Хлебунова. Вместо отсутствовавшего замгубернатора Иванова блок взаимодействия с правоохранительными органами на совещании представляла Елена Троицкая. Тулеев лично попросил прокурора области Бухтоярова и руководителя С К Калинкина принять меры в рамках их компетенции.

По итогам совещания Тулеев поручил создать комиссию с участием правоохранителей, выехать на место, оценить ситуацию, принять все меры к недопущению волнений и протестных акций, обратиться в фонд «Милосердие» за выплатой материальной помощи рабочим в размере задолженности по заработной плате. Все члены комиссии выехали на предприятие.

Именно после этого совещания Тулеев лично позвонил Щукину и попросил перечислить в фонд «Милосердие» 70 млн рублей для выплаты задолженности по зарплате на «Инском», рассказав о забастовке.

На «Разрез Инской» Данильченко приехал первым, его встретил Гайдин, описал ситуацию на шахте и показал график погашения задолженности.

Подъехали остальные: Троицкая, три сотрудника прокуратуры, Лопатина, Степин, технический директор ОУК «Менеджмент» Копытов.

Данильченко начал совещание и попросил Гайдина пояснить причины случившегося и рассказать о планах по снятию социальной напряженности. «Гайдин стал на плане горных работ объяснять про геологическое нарушение, ссылаться на высшие силы, что так создали землю, что комплекс чуть ли не завтра выйдет на чистый уголь, — вспоминает подсудимый. —  Рассказал, что забастовка организована некими работниками их предприятия, что первая смена в шахту не пошла, что удалось уговорить людей во вторую смену пойти в шахту и представил график погашения задолженности».

График погашения задолженности в процессе обозрели многократно, и пояснения к нему суд выслушал от многих свидетелей: Гайдина, Кутенева, Месяца, бастовавших шахтеров. Данильченко воспринял документ так: «В графике было указано: задолженность за март 2016 года 15 млн руб. и задолженность за апрель 2016 года 10 млн руб. погасить до 15.07.2016 года; оставшуюся задолженность за апрель в сумме 15 млн руб. выплатить до 29.07.2016 года; в противном случае, при невыплате задолженности до 15.07.2016 года шахтеры оставили за собой право на приостановку ведения горных работ. Вот так! Приостановку ведения горных работ! Это был ультиматум!»

«Увижу уголь в вагоне, тогда дам деньги!»

Гайдина спросили: «Ну как дальше, откуда будут деньги?» Гайдин сказал, что договорился с руководителем ООО «Регион-Сервис» по фамилии Воробей на предоплату за будущий уголь. Письменного соглашения не было. Слова Гайдина комиссию не успокоили, он всегда говорил похожее, но долги по зарплате только копились

Данильченко предложил Гайдину позвонить по громкой связи руководителю ООО «Регион-Сервис»:"Гайдин позвонил кому-то, сказал, что звонит руководителю, сказал, что включена громкая связь, что у него находятся представители администрации Кемеровской области и спросил, будут ли деньги. Абонент «с психом», еще раз с повторюсь -«с психом», сказал: «Я же сказал! Как увижу уголь в вагоне, тогда дам деньги. Как будет уголь, так будут деньги!». (Напомним, Гайдин в своих показаниях утверждал, что мог «в любое время жестко наклонить» собственника «Регион-Сервиса». — прим. Тайги.инфо)

«Я понимал, что раз угля до 15 июля не будет, — продолжает Данильченко, — лава стояла заваленная породой, материалов и инструментов для работы не было и до угля еще не дошли и нескоро дойдут, то очевидно и объективно понятно, что это соглашение Гайдина с ООО „Регион-Сервис“ выполняться не будет».

Елена Троицкая попросила Гайдина представить письменное обязательство сторон.

Одновременно по телефону Данильченко докладывал о ситуации Тулееву и Макину.

Пока шло совещание, подъехали сотрудники областного Следственного комитета. Павел Муллин приехал в полевой форме и зашел в кабинет Месяца. Данильченко Муллина раньше не видел и не знал, но по его внешнему виду, уверенному поведению и сопровождению людей в форме СК предположил, что это кто-то из руководства СК.

«Я попросил Месяца поставить стул и немного подвинуться к Лопатиной и Троицкой, — рассказывает Данильченко. — Какое-то время Муллин молча слушал эти убеждения Гайдина, потом прервал совещание и стал в жесткой форме задавать вопросы по существу невыплаты заработной платы. При этом „ответчиками“ перед ним были не только Гайдин, Месяц и Копытов, но и я, Лопатина и Троицкая. После того, как Муллин выяснил, что хотел, я предложил всем присутствующим дождаться начала третьей смены и всем вместе встретиться с трудовым коллективом, чтобы непосредственно услышать коллектив, передать им слова поддержки от губернатора Тулеева, убедить в необходимости, как бы ни было тяжело, продолжить работу. Важно было прогарантировать выплату задолженности по графику, поручившись, что если предприятие не выплатит задолженность, то ее выплатит администрация области. Муллин попросил Месяца представить ему помещение для работы следователей».

Спустя некоторое время кто-то из помощников Гайдина принес «Предварительное соглашение о сотрудничестве» ОУК «Менеджмент» с ООО «Регион-Сервис», составленное по просьбе Троицкой. Гайдин на нем тут же расписался, была поставлена печать со стороны Гайдина. У Данильченко вновь возникла мысль, что «наспех составленное соглашение исполняться не будет, а нужно оно только, чтобы всех успокоить».

«Мы все отчетливо слышали по громкой связи: «Будет уголь — будут деньги! Увижу уголь в вагоне, тогда дам денег! — говорит подсудимый. — Нужен был уголь! Дата поступления первых денег была в этом «Предварительном соглашении о сотрудничестве» была прописана С 15.07.2016 года по 25.07.2016 года, что было уже поздно, так как с утра 15.07.2016 года шахтеры бы уже не вышли на работу, оговорив это в соглашении с руководством «Инского», поскольку ждали оплаты до 15.05.2016 г., и возобновилась бы забастовка с вытекающими последствиями».

Единственный оригинал соглашения «с печатями» Гайдин отдал Троицкой. Все понимали, что эти документы исполняться не будут, и нужны только Троицкой для отчета перед руководством. Спустя месяц-полтора Гайдин просил у Данильченко копии этих документов, потому что ни у ОУК «Менеджмент», ни у «Разреза Инского» их не было. Тогда Троицкая, по просьбе Данильченко, отправила копии Гайдину, поскольку оригинал в единственном экземпляре оставался только у нее и позже был изъят следствием.

Письмо Цыганкову-Юшваеву: «Мы обратимся к Путину!»

Данильченко и Гайдин обсудили встречу с Гориным и пришли к выводу, что информацию о шахте Горин до Юшваева, скорее всего, не довел или довел некорректно.

Данильченко вспоминает: «Гайдин мне сказал тогда: „Что толку, что вы приехали? Юшваев сам разберется с проблемами шахты“. Я Гайдину возразил и сказал: „Да, он безусловно разберется, только вы от него все скрываете, вот и доскрывались до забастовки!“ Я стал просить у Гайдина телефон Цыганкова, чтобы связаться с ним, как с Гориным, и чтобы Цыганков довел до Юшваева положение дел на шахте. Гайдин всячески начал „уворачиваться“, говорить, что он не знает его телефона. Тогда ему прямо сказал: „Андрей Павлович, что ты врешь! Ты же как-то с ним общаешься!“ После этого Гайдин начал меня убеждать, что связь с ним только по электронной почте. Я тогда попросил: „Ну дай хотя бы адрес электронной почты!“ Гайдин нехотя посмотрел в свой телефон и продиктовал мне адрес электронной почты».

Данильченко связался со своей приемной, дал поручение Юрию Шевелеву написать электронное письмо Цыганкову и сообщил ему адрес электронной почты. Данильченко надеялся, что Цыганков сразу перешлет письмо Юшваеву. (письма Шевелева обозрели в ходе процесса. — прим. Тайги.инфо)

Шевелев, как сотрудник администрации, знал о проблемах на «Инском», полностью владел информацией и быстро подготовил письмо, и по телефону зачитал его Данильченко. Последний абзац, где Шевелев написал, что в случае неисполнения обязательств по выплате задолженности администрация Кузбасса обратится к Путину, показался Данильченко грубоватым и резким.

«Это письмо де-факто адресовалось Юшваеву, — пояснил подсудимый. — Понимая его статус в обществе и криминальном мире я попросил Шевелева последний абзац убрать и пояснил, где в моем кабинете лежит факсимиле, чтобы поставить на письме, я в это время находился на „Разрезе Инском“».

Прокуроры уходят прочь

Около 18 часов того же дня, 8 июля, Гайдин и Месяц позвали членов комиссии на встречу с коллективом в актовый зал.

«Я вышел из приемной, повернул направо до лестницы и спустился с третьего на второй этаж, — описывает Данильченко. — Прошел мимо закрытого кабинета председателя профсоюза Кутенева и проследовал к актовому залу. Впереди меня шли сотрудники прокуратуры — два или три человека. Перед дверями актового зала прокуроры резко разворачиваются на 180 градусов и уходят прочь, проходя мимо меня. Что их так испугало, я не знаю и думать об этом у меня тогда не было ни возможности, ни желания».

Данильченко вошел в большой зал, он был полон: много людей скопилось у дальнего входа и у дальних рядов, на галерке. Первый ряд кресел был занят управлением ОУК «Менеджмент» и «Разрез «Инской». В зале из знакомых Данильченко заметил Лопатину и Троицкую.

Данильченко занял место в президиуме рядом с Муллиным из СК, место прокуроров осталось незанятым. Троицкая, видя ситуацию с пустующим президиумом, самостоятельно подошла и заняла пустое место.

«После того, как зал утих, я представился, представил Муллина и Троицкую, — продолжает Данильченко. — Я довел до коллектива информацию, что губернатор Тулеев держит на контроле ситуацию с невыплатой заработной платы на АО «Разрез «Инской», передает слова поддержки коллективу и гарантирует, что задолженность по заработной плате за март и часть апреля в размере 25 млн рублей будет погашена до 15 июля 2016 года. Если руководство ОУК «Менеджмент» и «Разрез «Инской» это не сделает самостоятельно, то эти деньги выплатит администрация. И не 15 июля, а до 15 июля, как это указано в графике, подписанном представителями трудового коллектива, Месяцем и Кутеневым».

Данильченко попросил коллектив сплотиться, не «итальянить» (не устраивать «итальянскую забастовку» — прим. Тайги.инфо), и добросовестно выполнять свою работу, сказал, что необходимо интенсивно двигать лаву, чтобы не задавить комплекс. Вслед за Данильченко что-то коротко сказал о своей миссии Муллин.

Начали говорить шахтеры.

«Что, нам всем здесь умереть?» — встреча с шахтерами

«Здесь, в зале суда, это — робкие парни, порой, с несвязной речью, ничего не помнящие, озирающиеся и всем довольные, — эмоционально рассказывает подсудимый. — Там была их территория, была массовость, взаимная поддержка. Мои слова их, конечно, воодушевили на улучшение ситуации, что власть их не оставила, появилась надежда. Но выступали шахтеры жестко, искренне и требовательно. От них звучало, что руководство шахты загнало шахту в эту ситуацию, технические решения — безграмотные, руководство абсолютно не желает слышать коллектив и ничего не понимает в шахте. Людей, которые говорят и предупреждают от ошибок, просто выживают с шахты. Так, выжили бригадира Валлерта, который предупреждал о последствиях решения «грызть породу». Руководство в шахту не ходит, инструментов, запчастей, спецодежды нет. Как работать? Вы говорите: «Не итальяньте»! А чем работать? Требовали снять руководство шахты. Лично меня спрашивали: «Куда смотрит власть, шахту развалили, где работать? Целый год исправляем тупость руководства, а вы только сейчас приехали? В мае человека убили, что нам всем здесь умереть?»

Шахтеры эмоционально, наперебой говорили о плачевном, нищенском положении, что стыдно смотреть детям в глаза: «Не то что в пайку взять нечего, а детей кормить нечем!» Говорили, что, рассчитывая на стабильность, набрали кредитов, а с невыплатой попали под штрафные санкции банков и спрашивали Данильченко: «В чем мы-то виноваты? Что теперь делать?» Говорили, что побираются по родителям-пенсионерам и живут за счет пенсий стариков, а свои заработанные деньги получить не могут. Если оба супруга работают на «Инском», то вообще нечем жить.

Жалобы сводились к тому, что просвета нет, что угля на шахте не будет ни завтра, ни через месяц, все в аварийном состоянии, не работает, комплекс не идет, кровля валится, в мае из-за этого убило человека.

Гайдин пытался успокоить эту волну негодования, но его никто не слушал, махали на него руками, чтобы он сел и не мешал говорить.

Данильченко объяснил людям, что встреча не последняя, что руководство области останется на шахте до стабилизации. Долг будет погашен, если не из средств собственников, то за счет областной помощи до 15 июля.

Рассказ о встрече с коллективом «Разреза Инского» Данильченко завершает словами: «Собрание стало расходиться, несколько молодых парней подошли ко мне и поблагодарили за заботу, что не бросили, не отвернулись, просили передать слова благодарности губернатору. Чтобы понять этот накал, который царил в зале, это надо пережить. Видеть и чувствовать ту грань, чтобы не допустить перехода собрания в неорганизованный митинг и истерию. Больно было слушать людей, доведенных нищетой до отчаяния. Одно дело, когда наблюдаешь издалека или со стороны. Но когда один и все претензии тебе — как органу власти, ну это надо просто пережить, чтобы понимать!»

Данильченко договорился быть на связи с Гайдиным, тот обязался дать информацию о поступлении денег. Крайний срок — вечер 14 июля, значит, деньги нужны раньше с учетом прогонки через банк. Иначе утром 15 июля все повторится, но уже веры не будет никому, в том числе, и администрации области.

9 июля 2016 года: «Если 13 июля московских денег не будет, поедешь собирать заявления»

В субботу 9 июля Данильченко подробно доложил Тулееву и Макину о положении дел на «Разрезе Инском». Сообщил, что не стоит торопиться с обращением в фонд «Милосердие», поскольку есть небольшая вероятность достучаться до московских собственников шахты, показал письмо Цыганкову и высказал надежду, что Цыганков перешлет его Юшваеву.

«Тулеев меня переспросил: „Хорошо, а если москвичи денег на зарплату не дадут, что тогда? Когда крайний срок?“ - рассказывает Данильченко. — Я Тулееву пояснил, что, если до 15 июля люди денег не получат, значит утром 15 июля объявят продолжение забастовки. Значит, деньги должны быть не позднее вечера 14 июля. Мы обсудили обратный отчет: минус полдня на банковские операции, минус полдня на обработку заявлений в фонде „Милосердие“. Получается, крайний день сбора заявлений на шахте — 13 июля. Тулеев мне сказал: „Хорошо, если до 13 июля деньги московских собственников, на шахту не поступят, то утром 13 июля поедете вместе с Лопатиной собирать заявления на шахте. Соберешь коллектив и объявишь, что губернатор принял решение обратиться в фонд „Милосердие“ для оказания материальной помощи в размере задолженности на март и часть апреля 2016 года“. Я ответил: „Все понял!“».

11 июля 2016 года: «С важным видом принять участие во встрече»

11 июля, в понедельник, Данильченко на мобильный позвонил коллега, замгубернатора Алексей Иванов. Иванов попросил Данильченко найти в департаменте угольной промышленности компетентного человека и сообщить о нем Троицкой для взаимодействия. Сотрудник департамента должен был «с важным видом принять участие во встрече с Цыганковым», формат встречи и вопросы такие же, как задаются на финмониторинге.

Данильченко обращает внимание суда, что прежде занимался исключительно производственными и техническими вопросами, касающимися производства угля. Правовые и административные вопросы в его сферу деятельности никогда не входили".

11 июля смысл встречи выглядел так: довести до Цыганкова трагичность ситуации на шахте и необходимость погашения задолженности по зарплате шахтерам. Все еще предполагалось, что все задаваемые вопросы Цыганков транслирует Юшваеву, а тот выделит деньги на погашение задолженности по зарплате. В конце концов, после всех событий, после встречи с Щукиным, в конце июля, Юшваев деньги на жизнедеятельность шахты, действительно, выделил.

Лично Данильченко встречаться с Цыганковым 12 июля не планировал, разговор с владельцем акций могли составить многие, тема была на слуху.

Данильченко должен был срочно готовить встречу Тулеева с собственниками АО «Белон» и АО «УК «Кузбассразрезуголь». Проблемами «Разреза Инского» на месте в это время занимался начальник департамента угольной промышленности Евгений Хлебунов.

Данильченко поручил Хлебунову найти человека из департамента, чтобы встретиться с Цыганковым.

12 июля 2016 года. Задача Тулеева: ехать в СК

Данильченко обращает внимание на свой телефонный разговор с Ивановым в 08:53 12 июля. В этом разговоре Иванов впервые предлагает Данильченко нарушить планы по подготовке встречи Тулеева с предпринимателями и лично встретиться с Цыганковым в здании администрации Кемеровской области.

Спустя час, в 10:00, на общем совещании Тулеев четко сформулировал задачу встречи: лично Данильченко и Иванову проехать в Следственный комитет, встретиться с Цыганковым и довести до него реальную информацию о социально-технической обстановке на шахте, понять, какие он предпринимает действия для погашения задолженности, чем ему можно и нужно помочь. Если Цыганков не найдет решения вопроса с задолженностью, то срочно обратиться в фонд «Милосердие», и погасить из средств фонда задолженность согласно подписанного на предприятии графика. Свое поручение Тулеев утвердил визой на служебной записке Данильченко от 11.07.2016 года (приобщена к вещественным доказательствам).

Тулеев принял решение отправить в СК также Троицкую, так как она участвовала в работе комиссии 8 июля на шахте Инской, где могла лично наблюдать за сложившейся ситуацией.

Для меня любые правоохранители — это законно

Почему встреча с Цыганковым предполагалась в СК, Данильченко не знал."Так сказал Тулеев — ехать в Следственный комитет, — говорит подсудимый. — За всю жизнь я не имел никакого отношения к правоохранительной системе, никогда с правоохранителями не сталкивался, максимум — общался с инспектором ДПС на дороге. Оценивать законность этой встречи я не мог, я не юрист и не имел для этого познаний. Для меня любые правоохранители — это законно. Набор вопросов для Цыганкова — как на финмониторинге. Встречи с неплательщиками проводились, как в администрации области, так и в правоохранительных органах. Где находится СК, я не знал, никогда там не был и никогда не интересовался, где это. И утреннее поручение Тулеева ехать туда было неожиданным, поэтому в разговоре с Ивановым 11:13 12 июля спросил: «А где это?» Иванов сказал: «А ты не знаешь куда ехать?» Для меня события 12 июля развивались спонтанно, неожиданно, я не готовился к этой встрече".

Данильченко повторил, что строго исполнял обязательные поручения штаба по финмониторингу и поручения губернатора по стабилизации социальной и технической ситуации на «Разрезе Инском».

Какой сговор, если я познакомился с фигурантами в суде, а на встречу с потерпевшим не собирался?

«Ни о каком сговоре о вымогательстве акций у Цыганкова речи и идти не может, — заявляет суду Данильченко и поясняет. — Сам я не сговаривался. Узнал о своей встрече с Цыганковым только 12 июля года на совещании Тулеева и от Иванова. Я вообще мог не поехать. Если бы начальник департамента угольной промышленности Хлебунов был в Кемерово, то он бы поехал в Следственный комитет. Как я мог вступить в сговор с 8 по 11 июля, если 12 июля еще не знал о моей встрече с Цыганковым и не предполагал свою поездку? А о существовании других лиц — фигурантов уголовного дела — я не знал вообще. Фамилии Шевелева и Крюкова я впервые услышал 14 ноября 2016 года, когда мне предъявили постановление о привлечении меня в качестве подозреваемого по уголовному делу, увидел Шевелева впервые 7 апреля 2017 года, а Крюкова 11 августа 2017 года в Центральном районном суде Новосибирска на продлении меры пресечения».

Позже на допросе Данильченко признал, что, возможно, подсудимый Сергей Крюков проводил чиновников от входа в СК до кабинета Шевелева: «Провожал точно мужчина, в дверях кабинета он спросил Цыганкова, желает ли тот пообщаться с сотрудниками администрации, Цыганков ответил согласием, и мужчина сразу ушел. Я его тогда не идентифицировал, не могу сказать был ли это Крюков».

Калинкина Данильченко видел только на совещаниях губернатора и идентифицировал его по табличке. Никогда с ним не общался ни по телефону, ни лично, не здоровался и «даже взглядом не пересекался».

О Щукине Данильченко знал как об углепромышленнике, подземщике и олигархе из 200 российских олигархов списка Forbes, но никогда вживую его не видел и не общался. Знал, что есть такой кузбасский угольный магнат. Впервые в жизни пообщался с ним по телефону 18 июля 2016 года, спустя неделю после событий на «Инском», впервые в жизни увидел Щукина в ноябре 2017 года в Новосибирском областном суде. О Вернигоре ничего не знал и впервые в жизни увидел его 11 августа 2017 года в суде.

«Иванова и Троицкую я знал как коллег, а до трудоустройства в администрацию Кемеровской области не знал о их существовании, несмотря на то, что это медийные и публичные люди, — утверждает подсудимый. — Видимо, профиль моей предыдущей трудовой деятельности никак не предполагал знать о них что-либо. Личного, близкого общения у меня с ними не было, не было общих знакомых, все общение — только в рамках поручений губернатора. Я был очень осторожен в общении с ними, хотя и старался делать вид, что уже основался на новом месте работы, являюсь профессионалом. Повторюсь, что к моменту исследуемых событий, я отработал в администрации Кемеровской области чуть менее четырех месяцев».

Данильченко резюмирует: «На встрече с Цыганковым я выполнял распоряжение Тулеева, никаких преступных ролей не распределялось. Если бы не было забастовки, то не было бы и необходимости для меня встречи с Цыганковым вообще».

В СУСК: «Гайдин сидит у Щукина и просит денег для шахты»

Выполняя поручение Тулеева, Данильченко, Иванов и Троицкая на автомобиле Иванова прибыли в здание СК на ул. Островского, 13а к 12 часам. Служебный автомобиль Данильченко с водителем Ложкиным ехал следом. По дороге мы не общались, каждый думал о своем, копались в телефонах. Данильченко оказался в СУ СК впервые, поэтому держался за Ивановым.

В 12:06 Данильченко с «Разреза Инского» позвонил Хлебунов, доложил обстановку, результаты и выводы экспертов НЦ «ВостНИИ». На вопрос, где деньги на зарплату шахтерам, Хлебунов ответил: «Денег нет, но Гайдин сидит у Щукина и просит денег для шахты, может, что и получится».

«Кабинет, в котором мы встречались с Цыганковым, находился на втором этаже, продолжает Данильченко. —  Я представился и спросил, не возражает ли Цыганков пообщаться с нами. Он сидел спокойно, в олимпийке, натренированный, крепкий, глядя на нас, ответил: «Не возражаю, давайте пообщаемся». Я начал разговор и сообщил Цыганкову, что поводом для встречи послужила забастовка рабочих на АО «Разрез «Инской» в связи с задержкой заработной платы на три месяца, что на шахте сложилась тяжелая техническая обстановка из-за прохождения геологического нарушения и отсутствия денег».

Иванов пояснил, что в связи с продолжительной невыплатой зарплаты работникам СК возбудил уголовное дело, и назвал номер статьи, который Данильченко ни о чем не сказал. Цыганков отнесся к словам Иванова равнодушно: «Ну возбудили, и возбудили».

Данильченко продолжил описывать критическую ситуацию на шахте, сообщил, что, по оценке сотрудников научного центра ВостНИИ, угля не будет ближайшие два месяца точно, что необходимо обеспечить продвижение комплекса, иначе его догонит и раздавит горное давление.

Троицкая пересказала Цыганкову увиденное 8 июля, что люди на шахте доведены до отчаяния из-за невыплат, семьи, кредиты, нечего есть, назревает социальный взрыв.

Цыганков сказал, что со слов Гайдина знает, что с коллективом подписано соглашение, задолженность в скором времени будет погашена из неких заемных средств, и назвал дату 25 июля 2016 года, но из каких источников не пояснял, говорил, что это будут заемные средства.

Цыганкова мало интересовали зарплаты, он говорил, что хочет вернуть свои 20 миллионов, вложенных в шахту.

Иванов увещевал Цыганкова, что акционерам «Инского» необходимо привлечь кредиты, собственные средства, найти инвесторов, хоть — что, привлечь хоть кого в помощь, главное — погасить задолженность.

Найдите мне кого-нибудь! Помогите!

Данильченко ожидал, что после этого Цыганков начнет звонить в Москву и объяснять катастрофичность ситуации, просить денег напрямую у Юшваева или кого-то близкого к нему. Но Цыганков отвечал, что, по его информации, на шахте все нормально, а задолженность погасится «непонятным образом», раз ему это обещал Гайдин.

«Встреча проходила 20−30 минут, — рассказывает Данильченко. — Цыганков был спокоен, впечатления мы на него не производили никакого, говорил уверенно. Наручников на его руках я не видел, все время нашей встречи он держал руки под столом, не поднимая. Не получив от Цыганкова объяснений и какого-то реального видения решения проблемы, мы двинулись к выходу».

Данильченко утверждает, что в течение всей беседы с Цыганковым никто ничем ему не угрожал, условий не ставил, альтернатив не предлагалось. Было только описание технических и социальных проблем и просьба изыскать средства на погашение задолженности. По словам подсудимого (сам Цыганков подтвердил это на очной ставке 12 декабря 2016 года. Это же подтверждали в зале суда свидетели-конвойные Пучков, Ветчанов и Павлов.

«Я выходил первым, за мной Иванов и последняя Троицкая, — продолжает Данильченко. — Когда я уже вышел коридор, а Иванов и Троицкая были в дверях, я услышал, как Цыганков сказал: „Ну, найдите мне кого-нибудь! Помогите!“ Я, конечно, надеялся, что Цыганков позвонит Юшваеву и попросит денег. Это было самым простым и быстрым решением проблемы, с моей точки зрения, но Цыганков этого делать не стал. Я вспомнил недавний доклад Хлебунова, что Гайдин именно сегодня и сейчас просит денег у Щукина для „Разреза Инского“, но со Щукиным я был не знаком и у меня никогда не было его контактов. Я спросил Иванова, не знает ли он кого-нибудь, лично знающего Щукина, потому что у него сейчас Гайдин просит денег для шахты, и, возможно, Щукин поможет Гайдину. Иванов сказал, что знает Щукина лично и может его об этом попросить. Я Иванову сказал: „Алексей Владимирович, ну вы тогда позвоните Щукину, хорошо? Может Щукин даст денег Гайдину? Это хоть временное, но решение“. Иванов ответил: „Хорошо!“».

После этого, около 13:00 Данильченко с Троицкой вышли из здания Следственного комитета.

В судебном заседании конвойные Пучков, Ветчанов и Павлов и, по словам Данильченко, Цыганков подтвердили, что Данильченко и Троицкая были в кабинете с Цыганковым единожды и после ухода не возвращались.

Прибыв на рабочее место в администрацию, Данильченко стал активно готовить доклад Макину по «Белону» и «Кузбассразрезуглю», изучать и корректировать приготовленные сотрудниками слайды.

С Цыганковым подсудимый Данильченко больше не встречался, в СК не возвращался.

«На момент моего и Троицкой убытия из Следственного комитета какого-либо решения по погашению задолженности не было, речи об отчуждении акций не велось».

В 15:41 Данильченко позвонил Иванову, чтобы ответить на пропущенный звонок, и узнать, решился ли вопрос задолженности перед шахтерами. Иванов сказал Данильченко, что не сможет присутствовать на совещании у Макина в 16:00. Данильченко спросил Иванова, что им с Макиным сказать Тулееву после совещания?

Из разговора с Ивановым, Данильченко понял, что Цыганков заключил какую-то сделку со Щукиным и что размер сделки 22 млн рублей. Для оформления сделки должны приехать представитель Щукина и нотариус, который удостоверит эту сделку. Кто это решил, Гайдин или сам Цыганков, Данильченко не уточнял. В момент встречи с Цыганковым участия Щукина в инвестировании АО «Разрез Инской» подсудимый не предполагал, фамилия Щукина появилась позже и только потому, что Гайдин без участия чиновников уже самостоятельно вел со Щукиным переговоры о помощи.

Иванов никогда не предлагал Данильченко разговаривать с Цыганковым о передаче акций «Разреза Инского».

Другой информации о событиях в СК у Данильченко не было. До конца дня он проработал в администрации и в 19:40, приехав домой, подписал водителю путевой лист. Путевой лист и показания водителя Сергея Ложкина приобщены к делу.

Сговор — это предположения Цыганкова

«С предъявленным мне обвинением я не согласен, — подытожил Данильченко, — и, более того, считаю, что материалы уголовного дела прямо свидетельствуют об отсутствии в моих действиях противоправного деяния, отсутствии корысти, умысла, отсутствии посягательства на чужое имущество и уж тем более в особо крупном размере».

За 17 лет стажа, имея кандидатскую степень, Данильченко, по его словам, досконально знает экономику шахт, начиная от марочного состава углей, балансовых и промышленных запасов, геологии, заканчивая бухгалтерскими балансами и финансовым анализом.

«То, что нам здесь предъявили, — это вообще дикость, — заявил Данильченко суду. — Это ни с чем не сходится».

Подсудимый указал, что обвинение ни на следствии, ни в суде не представило экспертизы и не доказало особо крупный размер возможного ущерба, не посчитало корректно стоимость 513 акций и прав на владение имуществом шахты-банкрота. Сумма 2,7 миллиарда рублей ничем не подтверждена, о чем говорили многие свидетели в зале суда.

«Сам Цыганков полностью подтверждает все мои показания, — утверждает Данильченко. — Цыганков подтверждает, что я с ним общался минут 20, всего один раз и только о технических проблемах на шахте. То, что Цыганков предположил, что у нас сговор, так это его предположения и домыслы, и им нет подтверждения. О чем происходило общение с Цыганковым после моего отъезда мне было неизвестно. Никакой корысти и умысла у меня не было, я только действовал в рамках должностных обязанностей, поручений губернатора и решений областного штаба по финмониторингу. С момента трудоустройства до самого ареста 14 ноября 2016 года я оказывал всевозможную помощь шахте „Разрез Инской“, бессменным акционером которой все это время был Цыганков».

Юридические оценки поручений Тулеева по принятию «исчерпывающих мер» Данильченко давать не стал, сославшись на некомпетентность.