Как Аман Тулеев формулировал и контролировал свои поручения.

Обвиняемая по делу замов Тулеева: "Нерадивых собственников в наручниках привозили в администрацию Кузбасса".

В середине ноября 2016 года по обвинению в вымогательстве у собственника шахты Антона Цыганкова 51% акций (513 штук) АО «Разрез Инской» стоимостью, по версии потерпевшего, более миллиарда рублей были задержаны восемь человек: заместители губернатора Кузбасса Амана Тулеева Алексей Иванов и Александр Данильченко начальник департамента административных органов региона Елена Троицкая, миллиардер из списка Forbes Александр Щукин и его доверенное лицо Геннадий Вернигор, руководитель СК РФ по Кемеровской области Сергей Калинкин, замглавы второго отдела по расследованию особо важных дел СК РФ по Кемеровской области Сергей Крюков и старший следователь Артемий Шевелёв. Процесс под председательством судьи Александра Вялова начался 31 октября 2018 года в Центральном районном суде Кемерова. Семеро из восьми подсудимых находятся под домашним арестом, а генерал-лейтенант Калинкин в СИЗО. Обвинение предъявлено по ч. 3 ст. 163 УК РФ за вымогательство организованной группой в особо крупном размере.

Более чем за полтора года судебного разбирательства были допрошены более сотни свидетелей, оглашены  "прослушки" телефонных разговоров  фигурантов дела и характеризующие материалы на каждого подсудимого, размещаем их краткое изложение перед содержанием допроса.

Характеристика Елены Троицкой: служение Кузбассу и взаимодействие с силовыми ведомствами

Елена Александровна Троицкая родилась 20 марта 1971 года в Кемерове в простой рабочей семье.

Чтобы помогать семье, с 14 лет начала работать швеей-надомницей, совмещая работу и учебу. В 1994 году окончила Кемеровский государственный университет по специальности «Правоведение».

В августе 1988 года Троицкая поступила секретарем в Кировский районный народный суд Кемерова, в 1992 году ей присвоили чин юриста III класса.

В августе 1994 года стала ведущим специалистом в администрации Кемеровской области, где к июлю 1998 года дослужилась до юриста I класса. В августе 1998 года перешла на должность консультанта в департамент административных органов, работала заведующей сектором планирования и контроля, начальником отдела по связям с органами прокуратуры и судебной власти. В 2006 году стала советником государственной гражданской службы I класса, с 2010 года — заместитель начальника департамента.

21 мая 2015 года Аман Тулеев назначает Елену Троицкую начальником департамента административных органов «постоянно, с ненормированным рабочим днем».

Департамент Троицкой непосредственно подчинялся заместителю губернатора области по координации работы правоохранительных органов и органов военного управления, которым в 2016 году был генерал Алексей Иванов. Согласно положению о департаменте, Троицкая была обязана «контролировать исполнение на территории области решений органов государственной власти в сфере правопорядка» и взаимодействовать со всеми силовыми и юридическими ведомствами для решения поставленных Тулеевым задач.

Разведена, имеет на иждивении сына-студента.

В администрации Кемеровской области Троицкая Елена Александровна проработала более 18 лет.

«За время работы в занимаемых должностях зарекомендовала себя грамотным, квалифицированным специалистом, ответственным руководителем, способным эффективно исполнять должностные обязанности. Имеет авторитет в коллективе», — свидетельствует экс-замгубернатора Кузбасса Алексей Зеленин.

Троицкая награждена медалями Кемеровской области «За достойное воспитание детей» (2007 г.), «За веру и добро» (2008 г.), «За служение Кузбассу» (2011 г.), «За особый вклад в развитие Кузбасса» IIIстепени (2013 г.), «За честь и мужество» (2016 г.), имеет за разные годы множество почетных грамот за добросовестный труд, высокий профессионализм и четкое выполнение поручений губернатора Кемеровской области, подписанных Тулеевым.

Допрос Елены Троицкой

«В соответствии со своей должностью [начальника департамента административных органов администрации Кемеровской области] я непосредственно подчинялась заместителю губернатора Кемеровской области по координации работы правоохранительных органов и органов военного управления Алексею Владимировичу Иванову, — пояснила суду Троицкая. — Согласно должностным обязанностям, прописанным в регламенте и положении о департаменте, я осуществляла реализацию полномочий губернатора Кемеровской области в части защиты прав и охраняемых законом интересов граждан и юридических лиц, в том числе, конституционных прав граждан на своевременную и в полном объеме оплату труда».

Департамент Троицкой проводил мониторинг задолженностей предприятий перед работниками и участвовал в работе областного штаба по финансовому мониторингу и выработке мер поддержки отраслей экономики Кемеровской области. Троицкая, как начальник департамента, всегда лично принимала участие в заседаниях штаба вместе с главами региональных и федеральных надзирающих и силовых ведомств.

С осени 2015 года из-за невыплаты заработной платы и налогов на штабы по финмониторингу постоянно приглашали руководителей АО «Разрез Инской» АНдрея Месяца и Андрея Гайдина.

«8 июля 2016 года около 12 часов, во время обеденного перерыва, — вспоминает Троицкая, — я была вызвана к губернатору Кемеровской области Аману Гумировичу Тулееву, который собрал экстренное совещание, с участием заместителя губернатора Данильченко, начальника департамента угольной промышленности Хлебунова, начальника департамента труда и занятости населения Степина, начальника департамента внутренней политики губернатора Лопатиной. На этом совещании Тулеев обозначил проблемы на АО «Разрез «Инской», сказал, что шахтеры утром сели в забастовку, так как им несколько месяцев не выплачивается заработная плата, что они угрожают перекрыть Транссиб. Для меня впервые эта информация прозвучала именно от губернатора. Совещание проходило на высокой эмоциональной ноте».

Во время совещания Тулеев звонил руководителям правоохранительных органов: и.о. прокурора области Сыроватко, начальнику ГУ МВД Ларионову, руководителю СУ СКР Калинкину. Каждому из них Тулеев сообщал о сложившейся на АО «Разрез «Инской» ситуации, просил оказать содействие и включиться в работу.

После телефонных разговоров Тулеев приказал Троицкой подготовить и направить официальные обращения по ситуации на «Инском» за подписью Алексея Иванова всем руководителям правоохранительных органов, что и было сделано в этот же день.

Лично Троицкой Тулеев дал указание незамедлительно выехать на «Разрез Инской» в составе комиссии. Троицкая в порядке субординации сообщила о своих планах Алексею Иванову.

По телефону Троицкая узнала у Сыроватко, что от прокуратуры на шахту едет Игорь Шурыгин, а Калинкин отправляет от СК своего заместителя Павла Муллина. У Шурыгина не было служебного автомобиля, поэтому он добирался до «Разреза Инского» вместе с Троицкой, на место они прибыли около 15:00.

Троицкая с Шурыгиным сразу прошли в кабинет директора шахты, там уже шло совещание с участием Андрея Месяца, Андрея Гайдина, Александра ДАньильченко, Евгения Хлебунова, Павла Муллина, Нины Лопатиной, Евгения Степина и сотрудников беловского отдела СУ СКР. Обсуждали сроки погашения задолженности.

Троицкая поняла, что шахта по технологической причине долгое время не добывает уголь. Данильченко держал в руках «развертку метра на два» и обсуждали какое-то геологическое нарушение.

Кто является собственником предприятия, Троицкая тогда не знала. Говорил в основном Андрей Гайдин. Он пообещал, что до 15 июля погасит имеющуюся задолженность перед шахтерами. Троицкая стала спрашивать Гайдина, где он возьмет деньги для погашения задолженности.

«Гайдин не смог с уверенностью, спокойно и авторитетно ответить на вопросы, — рассказывает подсудимая. —  В целом, он показался мне неуверенным, растерянным, у него была сбивчивая манера речи. По моему субъективному мнению, все это не давало оснований полагать, что он говорит правду, и что он в состоянии справиться с проблемой. Я посчитала, что он просто выкручивается».

В ходе разговора Гайдин сообщил, что у него есть предварительная договоренность с компанией «Регионсервис» о займе денег под отгрузку угля. Троицкая потребовала представить подтверждающие эту договоренность документы. Документов не оказалось.

«Мы сообщили Гайдину, что никуда не уедем, пока не увидим документов, — говорит Троицкая. — Гайдин стал созваниваться с этой компанией и просил о заключении письменного соглашения. В ходе одного из разговоров Гайдина Данильченко предложил ему включить громкую связь, и я лично слышала, что собеседник Гайдина по фамилии Воробей сказал ему, что „пока он уголь в вагоне не увидит, денег не даст“. Таким образом, предварительное соглашение между АО „Разрез Инской“ и „Регионсервисом“, появилось в связи с моими настоятельными требованиями, оно было написано при нас, „на коленке“, впопыхах».

Троицкая не поверила, что Гайдин способен выполнить свои обязательства перед шахтерами и снять напряженность в коллективе. Соглашение она расценила как формальность, «чтобы что-то было». Троицкая планировала показать бумагу Тулееву, если тот пригласит для доклада по ситуации лично её. По опыту работы Троицкая знала, что лучше не стоять перед губернатором, не исполнив поручения и бормоча что-то невразумительное.

Вечером, около 18:00—19:00 часов, члены комиссии приняли участие в собрании 3-й и 4-й смен шахтеров в актовом зале административного корпуса.

«Собрание шахтеров проходило в очень напряженной обстановке, — вспоминает Троицкая. — Шахтеры выражали недовольство многомесячной невыплатой заработной платы, говорили резко, громко, кричали с мест о том, что им надоели обещания руководства, что они уже больше не могут работать без зарплаты, что у всех семьи, которые надо кормить, кредиты, что детям в глаза невозможно смотреть, что они не обязаны спускаться в шахту и рисковать своими жизнями, раз им не платят зарплату».

Вел собрание Александр Данильченко, он как мог успокаивал людей, говорил, что губернатор и администрация области не оставят их без защиты, что в случае необходимости им будет оказана материальная помощь. Чиновники не знали, как будет развиваться ситуация, поверят ли им многократно обманутые руководством «Инского» шахтеры.

«В истории Кузбасса забастовки шахтеров, рельсовые войны это не пустые угрозы, а историческая реальность, — напоминает суду Троицкая. — И на тот момент мы не были уверены и в том, что ситуация не выйдет из-под контроля, и что нас „не закидают по меньшей степени гнилыми помидорами“ — это не мои слова, это реплика бравого полковника Муллина. Мы не чувствовали себя в безопасности, учитывая эмоциональный накал и обстановку на собрании трудового коллектива».

Поздним вечером после собрания Троицкая уехала с «Разреза Инского» на служебном автомобиле.

В субботу 9 июля был обычный рабочий день, Троицкая подробно доложила замгубернатора Алексею Иванову о поездке на шахту и настроении шахтеров.

11 июля 2016 года ситуация на АО «Разрезе Инской» обсуждалась на еженедельном аппаратном совещании у Тулеева. Губернатор раздал поручения по контролю за ситуацией, в первую очередь по погашению долгов по заработной плате и недопущению социального взрыва, в случае необходимости Тулеев приказал погасить людям долги из фонда «Милосердие».

Троицкая лично присутствовала на аппаратном совещании и также получила это поручение. Когда Тулеев давал поручение, он сразу же называл фамилии ответственных за исполнение. Фамилии заносились в протокол и в последующем издавались в виде протокола поручений губернатора. Каждое поручение ставилось на контроль. Доклады по исполнению осуществлялись только лично Тулееву, в том числе в письменной форме — служебными записками на его имя.

Утром 12 июля Троицкую вызвал к себе Иванов и сообщил, что сотрудники следственного управления СК РФ по Кемеровской области в рамках возбужденного уголовного дела задержали собственника АО «Разрез Инской».

Иванов повел Троицкую на совещание, посвященное «Разрезу Инскому», которое созвал Тулеев. В совещании участвовали коллеги по обладминистрации Александр Данильченко, Екатерина Кутылкина, Татьяна Вовченко и другие.

Данильченко доложил о ситуации на шахте, а Иванов доложил, что ГУВД и С К России по Кемеровской области задержали собственника предприятия Антона Цыганкова. Тулеев дал Данильченко, Иванову и Троицкой указание выехать в следственное управление, встретиться с собственником «Разреза Инского», обсудить с ним сложившуюся кризисную ситуацию и выяснить, как он собирается решать проблемы по погашению задолженности перед работниками, есть ли у него для этого средства. А если у Цыганкова нет денег на выплату заработной платы шахтерам, чиновники должны были «помочь ему и сделать все, чтобы на предприятие зашел инвестор с реальными деньгами».

«Следует отметить, что губернатор всегда очень четко формулировал свои поручения, всегда переспрашивал у каждого, все ли понятно, — делает акцент Троицкая. —  Поэтому понять его указание выехать в следственное управление для встречи и общения с собственником АО „Разрез Инской“ двусмысленно было невозможно. Также невозможно было не выполнить или проигнорировать его указания. Это касалось и заместителей губернатора и начальников департаментов… Все решения и действия губернатора всегда были неожиданными. Если ты сидишь на обеде и ешь котлету — значит, бросай котлету, беги к губернатору. Было нерушимое правило, которое не обсуждалось: телефон — продолжение руки».

Всчтреча с Цыганковым 12 июля стала неожиданностью и для Троицкой, и для Иванова.

После совещания у Тулеева Троицкая, Иванов и Данильченко поехали в кемеровское следственное управление на Островского, 13а. Прибыли, прошли в кабинет руководителя СУ СКР Сергея Калинкина. Данильченко был в СУ впервые, держался за коллегами, шел за ними «как ребенок».

Иванов попросил у Калинкина разрешения поговорить с задержанным собственником «Разреза Инского». Калинкин ответил, что это возможно только, если общаться захочет сам Цыганков: «Захочет — идите разговаривайте, не захочет — я ничем помочь не могу».

Следователь Сергей Крюков проводил Троицкую, Данильченко и Иванова в кабинет на втором этаже СУ СКР, в кабинете Шевелева Троицкая его не помнит. О том, что это был кабинет следователя Артемия Шевелева Троицкая, по ее словам, узнала только в ходе предварительного следствия по уголовному делу. 12 июля 2016 года ей об этом известно не было.

В кабинете находился незнакомый Троицкой мужчина, это был Антон Цыганков. Чиновники представились и спросили о возможности поговорить с ним. Цыганков согласился. В кабинете во время разговора находились Цыганков, Троицкая, Данильченко, Иванов и трое конвоиров: Ветчанов, Павлов и Пучков. Никого из следователей не было. Специально к разговору чиновники не готовились, он протекал спонтанно.

«В ходе следственных действий мне неоднократно задавались вопросы о том, находился ли Цыганков в наручниках, видела ли я на нем наручники, обратила ли на это внимание? — рассказывает Троицкая. — Могу сказать, что ни в ходе следствия, ни сейчас не могу однозначно утверждать, видела ли я наручники на Цыганкове. Цыганков сидел за приставным столиком справа от входа в кабинет, его руки были опущены. Нам он наручники не демонстрировал, никаким образом внимание на этом не заострял.Однако, если бы я и увидела на нем наручники, меня бы это обстоятельство не шокировало. Во-первых, я знала на тот момент, что Цыганков задержан следственным комитетом и возбуждено уголовное дело. Во-вторых, Цыганков находился в сопровождении конвойных, и, соответственно, те руководствуются своими специальными правилами и документами по конвоированию лиц, задержанных по подозрению в совершении преступления, что они и подтвердили в судебном заседании. В-третьих, как я уже поясняла, являясь сотрудником департамента административных органов, я раз в одну-две недели принимала участие практически в каждом заседании штаба по финмониторингу. Так вот, на эти заседания прямо в зал заседаний администрации Кемеровской области, так называемый Белый зал, некоторых нерадивых директоров или собственников привозили уже в наручниках прямо из ИВС или СИЗО, или увозили из зала в наручниках [в зале их надевая]. Все эти заседания проходили с личным участием прокурора Кемеровской области или его заместителей, представителей УФСБ по Кемеровской области и других руководителей правоохранительных органов Кемеровской области. Видеозаписи об этих заседаниях транслировались по телевидению, размещались на интернет-ресурсах».

Троицкая отметила, что некоторые заседания «с наручниками» проходили непосредственно в прокуратуре Кемеровской области, куда также приглашались руководители и собственники предприятий-должников.

«Думаю, не только у меня, но и у всех присутствовавших на заседаниях штабов, было сформировано устойчивое мнение о полном соответствии их работы требованиям закона. Я лично в этом не сомневалась: раз так происходит — значит, так и должно происходить», — резюмировала подсудимая.

Особо Троицкая отметила, что «регламент и стиль проведения заседаний штаба» были сформированы задолго до вступления в свои должности Алексея Иванова и Сергея Калинкина, «это не было их ноу-хау». Антикризисный штаб — это преемник областной комиссии по мобилизации доходов, работавшей с начала 2000-х годов. В состав комиссии входили заместители ТулееваМарк РУдник, Владимир Банников и руководители правоохранительных и надзирающих органов. Менялся и обновлялся персональный состав штабов, но основные цели и методы работы сохранялись.

Поручение поговорить с Цыганковым, которое дали Троицкой 12 июля 2016 года Тулеев и Иванов, не стало для начальницы департамента чем-то экстраординарным, это была ее ежедневная работа. Прежде она неоднократно «отбирала у приглашенных на заседания штаба лиц объяснения и обязательства», контролировала их исполнение, вела мониторинг и докладывала руководству.

За 20 лет работы Троицкая не привыкла уклоняться от поручений, даже самых необычных. Отправляли на похороны — ехала на похороны. Отправляли в Прокопьевский психоневрологический интернат — собственноручно пересчитывала там памперсы для лежачих больных. «Поручения губернатора подлежали неукоснительному исполнению, их было не принято обсуждать и оспаривать, все они подлежали неукоснительному исполнению с последующим докладом, — говорит Троицкая. — У меня не было оснований сомневаться в законности поручения 12 июля и не было оснований не выполнять это поручение».

Чтобы суд не подумал, что занятия Троицкой носили «однобокий характер», она перечислила иные сферы своей деятельности: создание системы госрегистрации, кадастра и картографии, института мировых судей, института присяжных заседателей, казачества, народных дружин. Подсудимая разрабатывала региональные законы и нормативные документы.

12 июля 2016 года разговор в кабинете следователя начал Александр Данильченко. Он рассказал Цыганкову о непроходимом геологическом нарушении на «Разрезе Инском», долгах по зарплате и забастовке шахтеров.

«Позже в разговор вступил Алексей Владимирович Иванов, — вспоминает Троицкая. — Своей фразой о том, что возбуждены уголовные дела по ст. 145 УК РФ и 201 УК РФ он попытался благостное настроение господина Цыганкова немного развеять. Цыганков в ходе всей беседы проявлял полную неосведомленность о реальной ситуации на „Инском“, говорил: „Что вы, что вы! Там все хорошо! Мне докладывает Гайдин, что там все нормально, еще чуть-чуть и все совсем наладится: и уголь пойдет, и деньги есть!“ У меня сложилось впечатление, что он либо намеренно так говорит, либо на самом деле не владеет ситуацией».

На вопросы чиновников, что он собирается делать с проблемами шахты дальше, Цыганков отвечал, что будет искать деньги и что Гайдин говорил ему о договоренности с «Регионсервисом». Троицкой, которая 8 июля видела обстановку на «Разрезе Инском» своими глазами, казалось, что слова Цыганкова — это неосведомленность или просто вранье.

Троицкая знала, что и до 8 июля Гайдин обращался к Тулееву за помощью в решении проблем шахты: арест основных фондов, в том числе, угольного очистного комбайна, значительные долги, непрекращающиеся судебные разбирательства вокруг имущества, угроза банкротства. Гайдин писал в администрацию о надвигающемся коллапсе и тысяче рабочих, которые останутся на улице. (Ранее Гайдин в зале суда подтвердил, что обращался в администрацию Кемеровской области за помощью, потому что «властям надо чем-нибудь заниматься». — прим Тайги.инфо)

Троицкая знала о мошеннической сделке по приобретению «Разрезом Инским» через ООО «УК Промуглесбыт» горноочистного комбайна у ООО «СПК-Сибирь» и ООО «Балтика», которое в итоге перекупил все тот же Антон Цыганков на займ Гайдина, чтобы шахта могла продолжать работу. Арбитражный суд Кемеровской области взыскал с АО «Разрез Инской» в пользу ООО «Балтика» неосновательное обогащение за пользование угольным комбайном в размере 41,6 млн рублей. 24 июня 2016 года этот долг стал поводом для подачи иска о банкротстве шахты Цыганкова.

Гайдин умолял администрацию помочь, он ожидал, что за первым иском «посыплются заявления других кредиторов, которые пока еще удается сдерживать путем переговоров и обещаний».

И подсудимая, и замгубернатора Данильченко много занимались юридическими проблемами АО «Разрез Инской» и оказывали предприятию консультативную помощь.

Разговаривая с Цыганковым, Троицкая поняла, что он неспособен самостоятельно решить проблемы и найти деньги. Сам Цыганков неоднократно об этом говорил «голосом, теряющим оптимизм».

«Он сообщил, что денег найти не может, везде, куда он мог обратиться, уже обратился, он абсолютно беспомощен в этой ситуации, больше ему обращаться некуда, — вспоминает обвиняемая. — Цыганков стал просить у нас совета и помощи, что можно сделать в этой ситуации и, если речь идет об инвестициях, то можем ли мы помочь ему найти инвестора. Он был готов обсуждать вопрос о купле-продаже акций, называл цифру 20 млн рублей, говорил, что это его личные средства, личные долговые обязательства, потраченные на приобретение угольного комбайна, и для него очень важно их вернуть».

Позже Цыганков вспомнил и сообщил чиновникам, что принадлежащие ему акции «Разреза Инского» заложены в латвийском коммерческом банке M2M Europe в обеспечение кредита, который он брал для приобретения комбайна, поэтому сделать с ними он ничего не может. Троицкая, изучавшая документы спора в суде по банкротству, решила, что Цыганков говорит правду, и подтвердила его слова о залоге акций.

Учитывая факт залога, речи о каком-либо отчуждении акций не велось. Говорили о поиске инвестора и нахождении правового механизма для решения этого вопроса.

«Я лично воспринимала наш разговор однозначно таким образом, — говорит Троицкая. — Хочу подчеркнуть, что наш разговор происходил в абсолютно спокойной, деловой, дискуссионной манере. Цыганков был абсолютно спокоен, выглядел хорошо, никаких жалоб никому не предъявлял. Во-первых, он мог отказаться с нами разговаривать уже на входе. Во-вторых, он мог поднять свои руки вместе с наручниками и сказать: „Посмотрите, уважаемые! Что, собственно говоря, происходит?!“ Ничего этого не было. Он согласился и спокойно вступил с нами в диалог, который мы на протяжении уже нескольких лет обсуждаем. Я не высказывала в адрес Цыганкова никаких угроз, что подтвердил и сам потерпевший в ходе очной ставки. Мои коллеги также в моем присутствии не угрожали Цыганкову».

Обвиняемая посчитала, что ответ на прямой вопрос судьи об угрозах в своих показаниях в процессе Цыганков «затер».

Троицкая отметила, что принятие решения о судьбе Цыганкова в связи с возбужденным уголовным делом было никак не в компетенции сотрудников обладминистрации, поэтому угрожать Цыганкову избранием меры пресечения «было бы глупо» с их стороны. Особенно, учитывая, что они знали об адвокатском статусе Цыганкова.

«Цыганков как опытный юрист и действующий адвокат воспринимал наш разговор нормально и сам был заинтересован в решении проблемы с помощью администрации Кемеровской области», — подытожила обвиняемая.

Кузбасские коммерсанты, по словам Троицкой, не стеснялись обращаться за помощью в обладминистрацию. Обычно они «прикрывались интересами сотрудников своих предприятий», и органы исполнительной власти не могли игнорировать такие обращения, поскольку простые рабочие действительно становились заложниками кризисов, созданных их руководителями. Так было и с «Разрезом Инским».

«Если бы я знала, куда приведут нас наши благие помыслы, я бы к Цыганкову на встречу с диктофоном пошла, — сожалеет обвиняемая, — Но кто мог знать? У меня в ежедневнике было по 20 пунктов таких, как „Разрез Инской“, на каждую неделю записано».

И после 12 июля Троицкая занималась проблемами «Разреза Инского» и реагировала на мольбы о помощи, которые продолжали поступать от Гайдина.

После разговора с Цыганковым Троицкая, Данильченко и Иванов пошли в кабинет Калинкина, обсуждая, к кому можно обратиться за «живыми деньгами».

«Проблема „Разреза Инского“ больше не была проблемой Цыганкова или Гайдина, — объясняет Троицкая, — теперь это была наша проблема: как хотите, так и спасайте свои разрезы».

В кабинете Калинкина Данильченко и Иванов продолжали перебирать варианты, звучали «СДС», «Стройсервис» и другие предприятия [которым можно было предложить инвестирование]. Троицкая больше слушала, поскольку не являлась специалистом в угольной теме.

Сергей Калинкин занимался бумагами и отвечал на текущие звонки, в разговоре чиновников участия не принимал.

Данильченко сообщил о звонке своих подчиненных о том, что Гайдин сейчас сидит в офисе у Щукина и просит деньги. Данильченко попросил Иванова позвонить Щукину. Данильченко нужно было бежать, Троицкая попросила подбросить ее до здания администрации.

Иванов разговаривал со Щукиным по мобильному, он спросил, обращался ли к Щукину за помощью Гайдин, Щукин ответил утвердительно. Щукина Троицкая не слышала, слышала только реплики Иванова, и из них поняла, что Щукин не против оказать помощь и готов рассмотреть предложения.

После разговора со Щукиным Иванов еще раз сходил к Цыганкову, а потом назвал Троицкой фамилию Вернигора, и дал ей номер мобильного телефона. Вернигор, как поняла Троицкая, был представителем Щукина. Иванов поручил Троицкой незамедлительно «сконнектиться»: нужно было созвониться с ним и уточнить время, когда он сможет прибыть в СУ СКР. О том, что нужно приехать в следственное управление, Вернигор уже знал. Поручение от руководителя связаться с кем-то и быть на связи — обычное для Троицкой, Вернигор не был уникальным случаем. Уже было понятно, что для оформления документов может потребоваться нотариус.

С разрешения Иванова Троицкая догнала Данильченко, и на его служебной машине уехала из СУ СКР, пообедала и прибыла в свой кабинет в администрации области.

В 14:52 Троицкой позвонил Иванов и поручил пригласить нотариуса, и выяснить, сможет ли нотариус приехать в СУ СКР для совершения нотариальных действий. Троицкая знала, что лицо, содержащееся под стражей, имеет право на встречу с нотариусом.

Троицкая обратила внимание суда и гособвинения на фрагмент своего должностного регламента, приобщенного к материалам дела: «Начальник департамента в пределах своей компетенции обеспечивает взаимодействие с правоохранительными органами Кемеровской области, органами судебной власти, прокуратуры, адвокатуры, нотариальной палаты и другими».

Нотариус Ольга Вернова не один срок избиралась и являлась вице-президентом Нотариальной палаты Кемеровской области, поэтому Троицкая знала ее много лет и поддерживала не личные, но крепкие деловые отношения, вместе они готовили рабочие и праздничные мероприятия для кузбасских нотариусов. Поэтому к Верновой, получив поручение от Иванова, Троицкая обратилась в первую очередь.

На служебном авто Троицкая выехала в офис Верновой на проспекте Октябрьском и в общих чертах объяснила нотариусу ситуацию. Вернова согласилась выехать в СУ СКР, сказала, что юридических ограничений на это не существует, но попросила подождать, поскольку у нее была полная приемная посетителей. Помощники Верновой собирали реквизиты и прочие общеизвестные сведения о «Разрезе Инском» для оформления доверенности.

Обвинение вменяет Троицкой, что она передала реквизиты «Разреза Инского» нотариусу, Троицкая категорически отрицает, что реквизиты были ей известны.

После окончания приема Троицкая привезла Вернову в СУ СКР. На третьем этаже в приемной Калинкина Троицкая представила Верновой Вернигора.

Первый проект доверенности, подготовленный Верновой, Цыганков подписывать отказался, он внес туда свои поправки, проект нужно было переделывать. Вернова поехала к себе исправлять доверенность. Чтобы не кататься с бумагами туда-сюда, она взяла адрес электронной почты для согласования с Цыганковым промежуточных вариантов документа.

Потом Вернова вернулась из своего офиса в здание следственного управления, снова зашла к Цыганкову, а после этого пришла в приемную Калинкина и сообщила, что Цыганков доверенность подписал. Троицкая доверенность не видела. С Калинкиным Вернова не встречалась.

Когда Троицкая уезжала из СУ СКР, она видела, как Цыганкова сопроводили в автомобиль сотрудников полиции. На следующий день от кого-то, возможно, от Иванова, она узнала, что Цыганкова освободили из-под стражи, но в связи с чем, ей было не известно, этот вопрос не обсуждался.

Троицкая убеждена, что Цыганков был заинтересован в заключении сделки и получении денег, он знал, что может отменить совершенную доверенность на следующий же день после своего освобождения из ИВС, но никаких мер для этого не предпринял.

«Я считаю, что в моих действиях не содержится какого-либо состава преступления, так как целью моего общения с Цыганковым было исключительно решение проблем предприятия, — завершает свободный рассказ Троицкая. —  Насколько я знаю, на кандидатуре, как инвестора АО „Разрез Инской“, заместители губернатора Иванов и Данильченко остановились, так как Щукин имел большой авторитет в угольной промышленности, а также по информации Данильченко указанное предприятие уже вело со Щукиным переговоры с целью оказания им помощи. Я действовала исключительно в рамках выполнения поручений губернатора Кемеровской области и заместителя губернатора Иванова по урегулированию кризисной ситуации на АО „Разрез Инской“. Я исполняла указание руководства, и считаю, что у меня не было законных оснований не исполнять эти указания. Ни с кем в сговор я не вступала, корыстной или иной личной заинтересованности не имела, никто мне ничего не предлагал и при мне на эту тему разговоров не вел. В ходе предварительного расследования не добыто ни одного доказательства ни корыстной заинтересованности, ни вступления в сговор».

Умысла, направленного на вымогательство у потерпевшего Цыганкова акций АО «Разрез Инской», как утверждает Троицкая, у нее также не было. Следователя Шевелева, предпринимателя Щукина и его представителя Вернигора Троицкая не знала до возбуждения уголовного дела, с Ивановым, Данильченко, Калинкиным и Крюковым у неё были только деловые отношения. О вступлении в сговор следователь [на предварительном следствии по настоящему делу] не задал ей ни одного вопроса и не провел ни одного следственного действия, направленного на доказательство сговора.

«И после 12 июля 2016 года на моем рабочем столе в кабинете постоянно находилась папка с документами по ситуации в АО „Разрез Инской“, которая впоследствии была изъята, — говорит Троицкая. — Документы приобщены к уголовному делу и исследовались в судебном заседании. В их числе ответы прокуратуры и ГУ МВД России Кемеровской области, что расследование уголовных дел, возбужденных по фактам невыплаты заработной платы по ст. 145 УК РФ, а также по ч. 2 ст. 201 УК РФ находится на контроле, принимаются все предусмотренные законом меры. Эти ответы подтверждали мою уверенность в том, что меры, принятые к разрешению кризисной ситуации на „Разрезе Инском“ были правильными, адекватными и законными».