Рассекретьте дело Сафронова!

Доказательства прячут от общества, только если они "липовые".

Сначала был Иван Голунов. Ивану подкинули наркотики. Не по велению Кремля: просто в рамках защиты частных бизнес-интересов чекистской кладбищенской мафии.

С Голуновым не получилось.

И не потому, что всем, кто когда-либо читал Ивана Голунова, было ясно, что наркотики ему подкинули. А потому, что это легко было доказать. Менты не стали брать смывов с рук Голунова и заявили, что он сам отказался их давать. Они опубликовали поддельные фотографии с изъятыми наркотиками, на которых было видно, что это не квартира Голунова. Ну и конечно, все настоящие задержания происходят во время контролируемой закупки.

И потому что не только общество протестовало, но и большие дяди, которые не считают, что политика государства должна заключаться в защите кладбищенской мафии, могли спросить: «А где контролируемая закупка?»

Потом была Светлана Прокопьева — псковская журналистка. Ей предъявили оправдание терроризма.

И тоже не получилось. Светлане истрепали все нервы, заблокировали карты, изъяли компьютер, прокурор просил шесть лет.

Но ей дали штраф в 500 тыс. руб.

Потому, что обвинение было публичное.

И каждый мог прочесть, что Светлана написала в своей колонке по поводу анархиста, взорвавшегося у дверей Архангельского ФСБ. (Я тут даже не буду о свободе слова и о том, что за нее преследовать нельзя.) Сергей Пархоменко трижды провел эксперимент. Трижды прочел слова Прокопьевой как свои собственные в своей передаче на «Эхе Москвы» — и тишина.

Со Светланой не вышло опять-таки потому, что все было на виду. Каждый мог прочесть ее колонку и увидеть, что ее уголовное дело — это Кафка и сюр.

И вот теперь они взяли Ивана Сафронова, бывшего сотрудника «Коммерсанта», а потом «Ведомостей».

Из «Ведомостей» Иван ушел первым как раз после назначения главным редактором Шмарова, и стал советником Рогозина в «Роскосмосе». Сафронов добывал информацию и писал про оборонку тексты, которые регулярно оборачивались скандалами: про секретные награждения высоких чиновников, про гибель российских офицеров в Сирии, про контракт на поставку российских Су-35 Египту.

Как раз тогда ФСБ-шники его и допрашивали.

И на этот раз они не подкинули ему наркотики. И не привлекли его за оправдание терроризма.

Они предъявили ему государственную измену. Сафронов-де сотрудничал с какой-то разведкой НАТО.

На чем они строят свой расчет? На страшном слове «секретность».

Сафонов нашпионил, а как — секрет.

Передал секретные сведения секретным способом секретному лицу в секретном месте, о котором мы вам не скажем, — это секрет.

Против засекреченного дела, по мысли организаторов, и обществу-то нечего возразить будет. Это вам не фальшивые фотки из квартиры Голунова и не колонка Прокопьевой, которую может прочесть каждый.

А если общество попросит: «Ну расскажите нам, с кем именно он нашпионил», то ему ответят:

Но опубликуйте, пожалуйста, вашу доказательную часть. Видео, на которых Сафронов встречается со своим куратором (ежели таковое есть). Запись разговоров. Перехваченные e-mails. Номера счетов Сафронова, на которые поступали деньги за шпионаж (опять же, если таковые есть).

Во всем этом нет никакой государственной тайны. Банковский перевод со счета шпиона НАТО на счет Сафронова не является гостайной. Видео с передачей налички не является гостайной. Если что-то в ваших оперативных сведениях является гостайной — замажьте это черным, а остальное опубликуйте, Сенат и Конгресс США так все время делают.

И все документы, которые должны были доказать его вину, были предметом публичного обсуждения. И оказалось, что одни документы ничего не доказывают, а другие — поддельные.

Сделайте как французы. Секретными могут быть чертежи, но документы, изобличающие вину Сафронова, не могут и не должны быть секретными. Если вы утверждаете, что они секретные, — это значит, скорее всего, что они липа и что они не выдержат проверки гласностью.

В конце концов, автор настоящего текста много раз настаивала на том, что Игорь Сутягин, сотрудник Института США и Канады, обменянный в составе четырех иностранных шпионов на десять русских, таки шпионил, в отличие от абсолютного большинства несчастных ученых, осужденных по этой статье.

И буду считать это дело сведением счетов за статью о контракте с Египтом на Су-35. Или, не дай бог, эхом еще более страшной истории.

Ведь отец Сафронова, тоже Иван, тоже специалист по оборонке, знаменитый журналист «Коммерсанта», случайно выпал из окна после того, как раздобыл — но не успел опубликовать — совершенно сенсационные сведения о российских военных зарубежных поставках.

И вообще интересно: теперь всех журналистов, уволившихся из «Ведомостей», будут брать за госизмену?

Или только тех, кто, как Сафронов, хлопнул дверью?