В завершение нелишне понять, является ли факт принятия Программы развития Кемеровской области весомым стратегическим событием в экономике, возможно даже беспрецедентным, или это плановая работа Правительства Российской Федерации и к марту 2021 года появились основания и наступило время такую программу принять?

Вопрос этот, не так уж и второстепенен, как кажется на первый взгляд. От собственных оценок здесь воздержусь, пусть каждый заинтересованный и квалифицированный эксперт делает свои выводы.

Год назад в средствах массовой информации прошли сообщения, касающиеся субъектов Федерации - Республика Алтай, Карелия, Тува, Курганская область, Адыгея, Марий Эл, Алтайский край, Чувашия, Псковская область и Калмыкия. Правительство утвердило программы развития девяти отстающих регионов из 10.

В общей сложности субъекты федерации получат 100 млрд рублей двумя траншами. (ТАСС. 14.04.2020).

Неизбежно возникает вопрос, не явилась ли Кемеровская область по совокупности объективных показателей социально-экономического развития дополнением этого перечня? Это не исключено.

Однако в настоящее время главное для Кузбасса - суметь результативно использовать даваемые Программой возможности, извлечь из них долговременную пользу, получить позитивный опыт, реализовать его в стратегии. До сих пор, правда, Кемеровская область не преуспевала в решении таких стратегических задач.

Кратковременной благоприятной конъюнктурой мировых цен на уголь периодов 2010 – 2011 годов предприятия угледобывающей отрасли региона воспользовались достаточно эффективно, но изменившаяся конъюнктура мировых цен 2012 – 2015 годов ухудшила экономическое положение Кемеровской области. Такой вывод следует из анализа динамики доходов и дефицита областного бюджета.

В 2010 -2011 годах дефицит бюджета области не превышал 5 млрд рублей, а в 2012 – 2015 года он возрос уже до 8 - 14 млрд рублей. Повторим, что по официальным оценкам, дефицит бюджета Кемеровской области в 2021 году может составить от 34,734 до 41,962 млрд рублей. Это формирует высокий уровень долговой нагрузки для региона, находящегося в сильной зависимости от колебаний мировых цен на уголь, не позволяет достоверно планировать формирование доходной части бюджета и ведет к росту заимствований для покрытия дефицита.

Избежание такого удручающего сценария невозможно при сохранении угольной ориентации экономики региона, это неопровержимо подтверждается финансовыми результатами экономики Кузбасса в течение нескольких предшествующих лет. Следовательно, не на словах, а на деле, ключевым должен стать приоритет социально-экономического развития, явно указанный Президентом России: «Нам нужно диверсифицировать экономику в регионах добычи угля. Нужно добиться опережающего развития других секторов промышленности, сферы услуг и тем самым обеспечить устойчивость региональных рынков труда, чтобы жизнь людей не была критически завязана лишь на одну только отрасль».

Информационное сопровождение реализуемых тактических и стратегических задач, словесные интервенции, «построим», «обеспечим», «улучшим» и т.п., как нематериальные факторы производства должны быть, их задача формировать позитивный образ будущего, сопровождать практическую деятельность, но не замещать её.

Вместо эпилога

«Жители российских регионов формируют своё миропонимание из повседневности: рабочие места, заработная плата, доступность жилья, образование, культура, экология, безопасность, перспективы. Все укладывается в классическую пирамиду человеческих потребностей и на основе этого жителями принимаются стратегические решения о своем будущем независимо от грядущих юбилеев» («Объединим мир при помощи данных»)