Когда Сибирь объявила о независимости

Когда градус недовольства положением вещей в России достигает точки кипения, происходят революции, на фоне которых всплывают идеи о распаде "единой и неделимой" страны

Фундаментом "единства и неделимости" России когда-то стали "умелые действия" русских первопроходцев. Копнёшь и видишь, что российские земли сшиты "стежками", крепость которых порой вызывает сомнение. Взять хотя бы Ерофея Палыча Хабарова, в честь которого назван город Хабаровск. К даурам он пришёл, неожиданно объявив их подданными русского царя (более упрощённого приёма в гражданство российская история не знала), а когда те не захотели платить ясак, сжёг город-крепость.

Ермак Тимофеевич был не менее суров. Сам Лев Толстой в своей статье "Ермак" писал о нравах атамана так: "К успенью пришли к Строгонову казаки — человек 600 с атаманом Ермаком Тимофеевичем. Напустил их сначала Строганов на ближних татар. Казаки их побили. Потом, когда нечего было делать, стали казаки по округу ходить и грабить.

Призывает Строгонов Ермака и говорит: "Я вас теперь больше держать не стану, если вы так шалить будете". А Ермак и говорит: "Я и сам не рад, да с народом моим не совладаешь — набаловались. Дай нам работу". Строгонов и говорит: "Идите за Урал воевать с Кучумом, завладейте его землею. Вас и царь наградит". И показал Ермаку царское письмо".

Завоевание сибирских земель шло через подавление ожесточённого сопротивления местного населения.

Прошло почти 5 столетий.

Но идеи отделения Сибири от России — нет-нет! — да и всплывут уже в головах иных мыслителей, в особенности, недовольных тем, как оно происходит.

В русской истории есть момент, когда Сибирское государство взяли и…  провозгласили. Случилось это в июле 1918 года. Образованная республика стала крупнейшей континентальной державой Европы. Но просуществовала недолго.

Вспоминая реалии сурового революционного времени, можно подумать, что крест на этом "безобразии" поставили большевики. Однако точку в истории сибирского государства "нарисовали", скорее, белогвардейцы, считавшие планировавшееся контрнаступление независимой Сибири на Москву сущим безумием.

Кто знает, как бы оно повернулось? Быть может, жили бы мы сейчас не в России, а в Сибирской Республике, Республике Сибирь или Сибирской Федерации. Предпосылки для этого были.

Так называемая идеология "Областничества", зародилась в северной столице России, среди студентов-уроженцев Сибири. Основоположники идеи считали, что сибиряки народ особый. К русским отношения, дескать, имеют мало. Не только в силу того, что живут с ними всего "каких-то 400 лет", но и в силу специфики метеорологической обстановки, обусловленного географическим положением.

В мировоззренческом концепте "областничества" Сибирь не являлась неотъемлемой составляющей России, а была, скорее, её колонией. Что-то вроде Новой Зеландии для Британской Империи.

Отделение Сибири грезилось этим вольнодумцам в одном из двух форматов. Одни "областники" считали, что следует удовольствоваться статусом автономии. Другим хотелось полного отделения от Империи.

19 человек оказались за решёткой. Разбирательство затянулось до апреля 1866, когда доморощенный деревенский террорист Дмитрий Каракозов попытался застрелить Александра II.  

Сторонники свободы Сибири не имели никакого отношения к инциденту, однако, суд счёл нужным наказать их, приговорив их лидера, 30-летнего географа Григория Потанина к 5 годам лагерей. Другие представители "Сибирского областничества" были отправлены под административный надзор.

В современной Российской Федерации наказание было бы ненамного мягче. Санкция статьи 280 УК РФ (призывы к насильственному изменению конституционного строя) предусматривает лишение свободы на срок до 3 лет.

Как обстояли дела в самой Сибири?

Там и слыхом не слыхивали про отчаянных молодых людей, предлагавших сделать Сибирь отдельным государством, но прониклись этой модной идеей исключительно после приговора суда, получившего широкую огласку.

В 70-е открыто за самостоятельность Сибири более никто не выступал. Как максимум, ограничивались ненаказуемыми идеями автономии. Шли годы. Смеркалось. И вдруг! Февральская революция 1917 года подняла со дна, казалось бы, ушедшие в забвение идеи.

То было великое время, чем-то напоминавшее памятный 1991-й, когда и жук, и жаба тяготели к независимости, устраивали референдумы, пытались урвать как можно больший кусок власти, дробя страну на мелкие осколки.

Лето 1917. Томск. Именно здесь принимается резолюция об автономии огромнейшей части России — Сибири. Всё происходит на созванной конференции, где приверженцы идей "областничества" выносят свой вердикт.

И, конечно же, утверждается один из важнейший госсимволов – флаг белого и зелёного цветов. В преддверии Октябрьской революции проходит заседание Областной думы. Раздаются министерские портфели.

Голодавших крестьян, которые могли бы с воодушевлением принять победу пролетариата, за уральскими горами не было. Политика? Эсеры пользовались большим уважением и контролировали Областную думу, большую часть депутатов которой они составляли.

В это трудно поверить, но получивший "пятёрочку" в 1866 году Григорий Потанин дожил до этого "светлого" времени. Достигнув почтенного 80-летнего возраста, он яростно боролся за размежевание теперь уже с Советской Россией:

— Думайте! Думайте об интересах Сибири, но не России! — взывал он с трибуны, срывая бурю аплодисментов, обращаясь на правах патриарха идеи к Сибирскому правительству. Возглавлял это правительство омский эсэр Пётр Дербер, одессит, выходец из еврейской семьи мелкого служащего. Партийные клички (из-за маленького роста): "Кнопка" и "Крошка".

К марту 1918 года в регион добрались большевики, начав всё настойчивее насаждать свою власть. "Какая Сибирская Республика, братцы? Интернационал рабочих и крестьян рулит!". И казалось, про идеи независимой Сибири можно забыть. Так, да не так.

Чехословацкий легион

Неожиданный шанс на возврат утраченных позиций дал взбунтовавшийся Чехословацкий легион, ставший "особым аккордом" в период Гражданской войны. Он был создан осенью 1917 года в составе российской армии из пленённых чехов и словаков для борьбы с Германией и Австро-Венгрией.  

После революции чехи и словаки засобирались во Францию, избрав для себя самый длинный путь — через Владивосток и Тихий океан. Советская власть, что удивительно, не имела ничего против того, чтобы взяв с собой N-ное количество оружия "для самообороны", группа вооружённых чехословаков двигалась по Транссибирской магистрали через всю страну. За что и поплатилась.

В ходе перемещения по России чехословацких головорезов, конфликты с советской властью не заставили себя ждать. На горизонте маячила японская интервенция в Сибирь и на Дальний Восток. Спохватившись, нарком Чичерин отдал приказ остановить продвижение чехословацкого легиона по России, что было воспринято чехами и словаками, как попытка выдать их немцам.

Не стал исключением и Омск, в котором сразу же вышли из подполья сторонники идей Сибирской Республики.

И вновь было создано Временное Сибирское правительство. Но уже без беглого эсера Дербера, который отсиживался во Владивостоке, был персоной нон-грата и представлял собой отныне что-то вроде "сибирского правительства в изгнании".  На авансцену в роли главы региона вышел Пётр Вологодский, бывший "глава Сибирского МИДа".

В июне 1918 года вновь начала работу местная Дума. В июле 1918 появилась вожделенная для носителей идей областничества декларация о государственном суверенитете Сибири. Прислушавшись к настойчивым просьбам пророссийских военных из числа членов правительства, Пётр Вологодский оговорил в декларации, что Сибирь вернётся в состав воссозданной Российской Империи. Понимая, впрочем, что реинкарнации прежней России не будет никогда. 

Так возникло самое крупное государство Европы, имевшее свой светло-зелёный флаг. Свой сибирский рубль.

А ещё была создана Сибирская армия, хоть и уступавшая по численности РККА, но насчитывавшая порядка 185 тысяч штыков, командовал армией подполковник Алексей Николаевич Гришин-Алмазов. Сибирь стала закономерным пристанищем тех, кто пытался укрыться от большевиков.

Летом 1918 года, сто лет назад, Россия превращалась в разрезанный пирог. Сибирь была под контролем временного Правительства. В Самаре под красно-зелёным флагом обосновался антибольшевистский КОМУЧ, контролировавший, де-факто, Поволжье и часть Урала.

"Всё меньше людей сочувствует бело-зелёному флагу"

А был ли — пускай в теории! — возможен политический альянс между этими квази-государствами и совместный поход "на Москву"? Маловероятно. Между КОМУЧем, состоявшим из левых эсеров, и Сибирским правительством, которое всё время "терзали смутные сомнения" по части политических предпочтений, не удалось найти компромисс так необходимый для создания коалиции.

В самой Сибири существенные политические противоречия нарастали пропорционально прибытию беглых офицеров, военнослужащих Добровольческой армии, политиков ушедших лет, общественных деятелей, намертво стоявших на позициях неделимой имперской России.

Долго не могли определиться со "столицей". Застолбить её в Омске, где находилось правительство? Или в Томске, где формировалась Облдума?

Противоречия зашли в тупик. На позициях областничества в Томске осталась горстка интеллигентов, мечтавшая об отдельном государстве. Те, кто был в политических пристрастиях более или менее умерен, под давлением наводнившего регион офицерства, составившего большую часть Сибирской армии, были вынуждены отказаться от прежних убеждений.

Двуцветному знамени белого и зелёного цвета сопереживало всё меньше количество сибиряков.

В преддверии наступления большевиков, была предпринята отчаянная попытка ликвидировать все альтернативные органы власти. Прекратили работу Областной Думы, деятели которой чрезмерно увлеклись "кабинетной борьбой" за отделение Сибири от России, и были не способны мыслить рационально.

В ночь с 17 на 18 ноября 1918 года первые лица "Уфимской директории", отступившей в Омск под угрозой экспансии в Уфу большевиков, были арестованы. К власти пришёл объявивший себя Верховным Правителем Колчак. Декларация о суверенитете была отменена.

Так прекратила своё существование Независимая Сибирь. Её враждовавшие друг с другом органы власти были ликвидированы. Руководителей "Уфимской директории" не расстреляли, но посадили на поезд, следовавший в Китай.