О крайне неудачных шутках

Сначала появлялась мысль о том, что это какой-то фейк - ну не может же быть такого на самом деле.

Скандальный  ">ролик , в котором концертный хор Санкт-Петербурга поет веселую песенку про ядерную бомбардировку Вашингтона, выступая в Исаакиевском Соборе на фоне фресок и образов, уже успел примелькаться в сети - причем первыми ссылку на него дали блогеры из лагеря украинских националистов - с ожидаемыми комментариями про то, до чего же злобными безумцами являются эти московиты, поющие радостные песенки о ядерной войне и уничтожении  города с миллионами людей.

Сначала появлялась мысль о том, что это какой-то фейк - ну не может же быть такого на самом деле. Потом выяснилось, что нет, не фейк, концерт по случаю 23 февраля, ролик разместил в сети сам хор. Поток комментариев был сколь бурным, столь и ожидаемым - кровавые финно-монгольские московиты такие кровавые! РПЦ поддерживает ядерную войну! Вот они скрепы путинского режима! А какую истерику закатил бы Рунет, если бы в национальном соборе Вашингтона спели веселую песенку про ядерную бомбардировку Москвы?

Глядя на все это, трудно было не испытывать тяжелого недоумения - в самом деле, создатели ролика действительно поют веселую песенку про ядерную войну и уничтожение города с миллионами жителей, дело действительно происходит в храме, что отвечать на волну яростной ругани - непонятно.

Потом ситуация стала несколько яснее - Санкт-Петербургская епархия  назвала  выступление хора неуместным, и стало ясно, что Церковь не имеет к произошедшему никакого отношения. Выяснилось, что сама песенка написана в 1980 году и представляет собой характерный образчик позднесоветского черного юмора, ерничающего над официальной пропагандой с хитами вроде “мы ракетные войска-а-а, нам любая цель близка-а-а”.

Художественный руководитель и главный дирижер концертного хора Санкт-Петербурга Владимир Беглецов, будучи, видимо, сильно раздражен реакцией на ролик,  обругал  матом журналиста радиостанции "Говорит Москва", который попросил его о комментариях, и заявил, что песенка шуточная и искать  в ней политики не стоит - как и искать преступных призывов.

Что же, наверное, он действительно был далек от того, чтобы призывать к ядерной войне - он просто пытался пошутить. Но есть вещи, которыми шутить не надо. И надо понимать, что восприятие высказывания сильно зависит от контекста. Ерническая песенка, которую солдаты (или, например, студенты) поют в позднесоветские годы, прекрасно понимая, что это пародия и фига в кармане, и что она никогда не попадет на радио или телевидение - это одно. Та же песенка, которая исполняется уже на концерте по поводу 23 февраля, в официальном контексте - это совсем другое.

Когда люди передразнивают военную пропаганду, всем понятно, что никакой Вашингтон они бомбить не хотят, и мукам и смерти миллионов не смеются, а смеются именно над пропагандой и доводят ее до абсурда, намеренно выставляя в подчеркнуто идиотском виде.

Концерт по поводу военного праздника, своды храма - все это задает атмосферу, в которой никто не ожидает ерничанья и фиг в кармане. Поэтому песенка приобретает весьма угрюмое и угрожающее звучание. И можно было догадаться с самого начала, что ее именно так и воспримут. Разумеется, искать тут намеренную провокацию и попытку подыграть враждебной пропаганде значило бы погрешать против бритвы Оккама. Там где все объясняется простым недомыслием и безответственностью, незачем искать изощренную злую волю.

Но проблема безответственности существует. Человек, делающий публичные высказывания (а публичное исполнение песни таким высказыванием, определенно, является) обязан подумать о том, как это будет воспринято и кому это принесет пользу.

Неважно, шутите вы с огнем или занимаетесь поджогами совершенно серьезно - результат один и тот же. Как говорит Писание, “Как притворяющийся помешанным бросает огонь, стрелы и смерть, так - человек, который коварно вредит другу своему и потом говорит: "я только пошутил". (Прит.26:18,19)

В мире, нашпигованным оружием под завязку, нельзя делать ничего, что повышало бы градус - и без того высокий - страха и враждебности. Это как повышать температуру на складе с легковоспламеняющимися материалами. Нельзя создавать образ, который наверняка будет использован (и в данном случае был использован) для враждебной пропаганды - вы тут смеха ради притворяетесь опасными психопатами, а те, кому нужно, радостно поверят, что вы и есть опасные психопаты, и бросятся уверять других.

Одно из заметных явлений нашего времени - впрочем, возможно, не исключительно нашего - состоит в стирании граней между пародией и пародируемым. Отличить пламенного адепта, который несет пафосную и кровожадную чушь в состоянии острого политического воодушевления, от гнуснохихикающего насмешника и издевателя, который несет все тоже самое в порядке язвительной пародии, становится невозможно. Есть множество примеров того, как граждане с наисерьезнейшим видом перепощивают даже не фейки - а пародии, написанные язвительными противниками исключительно с целью поиздеваться над ними.

Пафосная пропаганда может восприниматься как шутка и насмешка - и напротив, шутка и насмешка - как официозная пафосная пропаганда. Поэтому лучше воздержаться от шуток на некоторые темы.

Но одна из причин, по которым скандал вообще стал возможен - это невнятный статус исаакиевского Собора. Многие в сетях сравнивают выступление хора с известным случаем Pussy Riot. Это сравнение не совсем верно - кощунство “панк-певиц” было совершенно намеренным, хор едва ли стремился именно к кощунству - просто так получилось, по недомыслию. Потому что предназначение Храма - чтобы в нем служили Богу. Заниматься в нем чем-то другим - всегда спорная и потенциально опасная практика. Можно согласиться, например, с концертами классической музыки, прославляющей Бога - она не создает резкого диссонанса с предназначением здания. Но когда люди используют Храм просто в качестве концертной площадки, безо всякой оглядки на то, для чего он предназначен - это почти неизбежно приводит к безобразным скандалам.

Поэтому концертными залами должна распоряжаться филармония. А храмами - Церковь. Это достаточно очевидное соображение, и в этом мы еще раз убедились.