Чудовищные?

В смысле, "Нет войне" - это чудовищно?

Не совсем так. "Хороший русский - мертвый русский". Вот так.

Есть более интересные новости.

Издательство «АСТ», сеть магазинов «Читай-город — Буквоед» и сервис «Литрес» за чудовищные русофобские и нацистские высказывания приостановили распространение книг Дмитрия Быкова (физлицо-иноагент) и Бориса Акунина.

В инфовакууме живете? Наберите "вован лексус акунин"

В инфовакууме живете? Наберите "вован лексус акунин"

Ну а шутки про яйца - это, видимо, неподражаемый блеск интеллекта?

Не совсем так. "Хороший русский - мертвый русский". Вот так.

В детстве Колобок настольная книга, перепахавшая сознание?

Разве не видно, что это не Путин?

Бардокин - позор Новокузнецка. Неумный мутант, который радуется запрету книг Быкова и Акунина. И читает книги Софронова и Бубенного. Он оказался в одиночестве. Психует.

Акунин попрощался с читателями в России. Писатель заявил, что после начала войны в Украине его уговаривали перестать выпускать книги в России, но он не собирался по своей воле расставаться с российскими читателями, поскольку разделяет «плохое государство РФ и хорошую страну Россию».

Печальна тема сия

а чем Пердислав так занят? За 15 млн. в год с Кузей 40 минут в неделю трещит.

твой Шоман сожительствует с бабой на 15 лет его старше.

Про распятого мальчика не забудьте
Тоже шедевр века

Педро Петухеньевич, приучи себя к горшку, а то всё гадишь мимо.

Не знаю, кто под этим ником скрывается, но работает он топорно. Васисуалий Попок веселее троллил, с огоньком, речисто, находчиво, когда он на пару с Правослевным тут зажигал, это был расцвет комментов "Кузпресса", ещё арбуз зажигал, и другие, где все они, эх.......

И всю дорогу орёт "встанем" да "встанем" - чувак из-под каблука вырваться хочет?

Галушками завоняло.

Галушками завоняло.

А кто ?

ЦИПсО, ты думаешь, Бардокину больше делать нечего, кроме как с тобой беседы вести? Вера Вениаминовна тоже то с Бортниковым, то с губернаторшей на Кузпрессе ругалась. Психушкой однако дело кончилось.

Бэ, мразь редкостная. Сидите в тылу, по заданию партии деда?
Смени ник, самоназванный дурачрк.

С чего ты взял, что он "работает". Человек свое мнение пишет, дивится на разгул русофобства на Кузпрессе.

Галушками завоняло.

Не совсем так. "Хороший русский - мертвый русский". Вот так.

Не знаю, кто под этим ником скрывается, но работает он топорно. Васисуалий Попок веселее троллил, с огоньком, речисто, находчиво, когда он на пару с Правослевным тут зажигал, это был расцвет комментов "Кузпресса", ещё арбуз зажигал, и другие, где все они, эх.......

Зеленского критикуют вовсю. У нас это невозможно.

Других читателей у нас для вас нет. ©

По сути сказать нечего? Как обычно.

Дмитрий Глуховский:

- Поскольку нет никаких сомнений, что за Вованом и Лексусом стоят спецслужбы, происходит именно то, о чем я писал раньше: целенаправленные операции по дискредитации эмиграции...
...Власть пытается уничтожить моральный авторитет лидеров общественного мнения, которые уехали...
...Эмиграция опасна власти, потому что представляет Россию, альтернативную нынешнему ядерному лживому клептократическом мракобесию...

- Дмитрий, а может все гораздо проще? Может, вы настолько ничтожные долбо..., что вас два типа из интернета разводят на раз-два? Оказывается, с вами даже ничего делать не надо было, просто дать возможность вам говорить — вы и наговорили на то, что у вас в соратниках остались только клинические больные.

По сути сказать нечего? Как обычно.

ЦИПсО, ты думаешь, Бардокину больше делать нечего, кроме как с тобой беседы вести? Вера Вениаминовна тоже то с Бортниковым, то с губернаторшей на Кузпрессе ругалась. Психушкой однако дело кончилось.

Тут вся упоротая часть Кузпресса с Бардокиным общается. Вениаминовна пыталась им глаза раскрыть, что я не Бардокин, а Балакирева. Не получилось у нее.

Хороший "press" - умный ""press"
Увы, не судьба. Штош.

Желаю тебе, чувак прожить долго и дожить до отрезвления.
Личного и национального

Спасибо, чувачок. Мы уж как-нибудь подшофе, не выходя из образа, проживем.

Дмитрий Глуховский:

- Поскольку нет никаких сомнений, что за Вованом и Лексусом стоят спецслужбы, происходит именно то, о чем я писал раньше: целенаправленные операции по дискредитации эмиграции...
...Власть пытается уничтожить моральный авторитет лидеров общественного мнения, которые уехали...
...Эмиграция опасна власти, потому что представляет Россию, альтернативную нынешнему ядерному лживому клептократическом мракобесию...

Не, ну реально смешно. «Спецслужбы развели Диму и Гришу-Борю». Какие злые спецслужбы! А ваши спецслужбы, за которые вы болеете, Митя, взорвали молодого философа Дашу и молодого писателя Владлена.

Ничего так разница?

Пранкеры всего лишь заставили ещё раз вслух сказать названых и не названых то, что они и так сто раз сказали до этого. Явить свое самое настоящее лицо.

Теперь, как сообщает издательство АСТ, книги Быкова и Акунина снимают с продаж.

Может, и зря. Мне понравилось предложение поэта Игоря Караулова: целенаправленно закупать на 100 процентов продаж Акунина, Быкова и компании - дроны для российской армии. Чтоб и покупатели это тоже знали. Брать и лепить наклейку: «Спасибо за помощь русским солдатам и офицерам, «Ахмату», «Спарте», «Оплоту» и «Родне»! Родина вас не забудет!»

И пусть бы сами Боря, Гриша и Люся снимали с продаж тогда свои книги. Если вдруг что-то не понравилось бы в этой прекрасной схеме.

З.Прилепин

Зеленского критикуют вовсю. У нас это невозможно.

С чего ты взял, что он "работает". Человек свое мнение пишет, дивится на разгул русофобства на Кузпрессе.

поскольку разделяет «плохое государство РФ и хорошую страну Россию».

По сути сказать нечего? Как обычно.

З.Прилепин

Упоролся Богнером, бедняга. Кста, Сранц тебе идет.

Упоролся Богнером, бедняга. Кста, Сранц тебе идет.

Упоролся Богнером, бедняга. Кста, Сранц тебе идет.

Фуфел, рогоносец пачернин тебе еще уши не отбрил?

Гражданин Следователь. Вы нашего мэра не трожьте, он с Киселя с 12-й Шахты. У меня там деды на Майкопской жили, жопа мира, я вам доложу, полнейшая.
Реализовавается человек, утверждается, а так приедет в Кисельбург как чушпан что ли? Армяне засеют.

Пердокин, ты наверное слепой или тупой, может оба случая сразу, не знаю. Ты же сам видишь, например, что админка рядится в Богнер и Балдинини, и ты же сам знаешь что это так. Наш мэр вообще образец вкуса и стиля, что стоит песочный пиджак с небесно-голубыми мокасинами.

Заходи, заходи - еще разок тебя по кругу прогоним, чо...

Не знаю, кто под этим ником скрывается, но работает он топорно. Васисуалий Попок веселее троллил, с огоньком, речисто, находчиво, когда он на пару с Правослевным тут зажигал, это был расцвет комментов "Кузпресса", ещё арбуз зажигал, и другие, где все они, эх.......

Гражданин Следователь. Вы нашего мэра не трожьте, он с Киселя с 12-й Шахты. У меня там деды на Майкопской жили, жопа мира, я вам доложу, полнейшая.
Реализовавается человек, утверждается, а так приедет в Кисельбург как чушпан что ли? Армяне засеют.

Всё-таки интересно, знает ли Ростислав, что с ним тут целое стадо тупоголовых баранов уже третий год общается?)))

Ради одного этого шоу уже стоит на Кузпресс заходить)

(сообщение удалено)

(сообщение удалено)

(сообщение удалено)

Так хоть женился, твой Шоман сожительствует с бабой на 15 лет его старше.

Пруфов конечно, нет, угадал?

А скажи Патря, Володя всех гопников России собрал во власть?

ДА ДЕД Попок БЫЛ тролль С мозгами НЕ ТО ЧТО нынешняя шваль...

Зеленского критикуют вовсю. У нас это невозможно.

Пердокин, ты наверное слепой или тупой, может оба случая сразу, не знаю. Ты же сам видишь, например, что админка рядится в Богнер и Балдинини, и ты же сам знаешь что это так. Наш мэр вообще образец вкуса и стиля, что стоит песочный пиджак с небесно-голубыми мокасинами.

Тюремная роба в аккурат в цвет его глаз будет...
Модно!

Это когда же Акунин или Быков такое заявлял?
Опять больные фантазии УРЯпатриотов....
Везде вам мерещатся враги...
Хотя это и понятно ,если внешних врагов не создавать ,то станет понятно что главные враги России это всякие прессы и ему подобные

Так ты эстонец ,шо ли ? От оно чё ...
29 апреля 2022 года. Утро. Граница России и Эстонии. С русской стороны она называется Шумилкино, с эстонской — Лухамаа. Четыре пограничные будки (три российские, одна эстонская) расположены на линии в полтора километра вдоль оставшейся с советских времен трассы Рига — Псков. Вокруг лес. Иногда к людям, которые пересекают границу, выбегает лиса. Она не дикая, но и не подходит близко: выходит, смотрит и уходит обратно в лес. А потом снова выходит, с другой стороны границы.

Сразу за эстонским пограничным пунктом — кафе. Там водителям-дальнобойщикам обычно готовят сытный завтрак: огромная яичница с беконом, картошкой фри и гренками.

Я беру кофе.

Заходит женщина: ребенок на руках, ребенок за руку, следом муж несет три большие клетчатые сумки и катит чемодан. Она подходит к стойке, по-русски просит чай и шоколадку и спрашивает, можно ли заплатить рублями.

— Нельзя.

Спрашивает, можно ли заплатить карточкой российского банка.

— Нельзя.

Спрашивает, можно ли заплатить гривнами.

— Нельзя.

Она не дослушивает, разворачивается.

Спрашиваю ее спину: давайте я вам куплю?

Она не оборачивается. Оборачивается ребенок, девочка. Но мать тянет ее за руку. И девочка отворачивается.

Я покупаю две шоколадки и чай. Они стоят в предбаннике кафе. Я протягиваю шоколадки и чай, они не берут. Я говорю, ну что же вы, ну как же так можно.

А она говорит:

— Как можно что? Что значит «как можно»?

Она не кричит, но я вижу, она злится. Она с силой сжимает в своей руке руку дочери.

Я ничего не говорю.

А она говорит: нам не нужны ваши шоколадки, у нас есть термос.

Я опять ничего не говорю.

А она говорит: мы из Мариуполя.

Я говорю: я поняла.

Но я ничего не поняла. У меня в руках два «Твикса». Я стою и не двигаюсь. Потому что я не знаю, как лучше: уйти или остаться. И еще эти шоколадки.

Поэтому я говорю: меня зовут Катя.

— Марина, — говорит она, кивает на дочерей — Аня, Лена. Это мой муж Сергей.

Я говорю: как вам помочь?

— Нам не нужна помощь. За нами сейчас приедут. Мы едем в Польшу.

Я говорю, у меня есть знакомые в Польше. Хотите, я им позвоню и, может, они смогут там вам помочь устроиться? Это срабатывает, Марина соглашается.

Мои польские знакомые, к счастью, берут трубку, и мы договариваемся, как они встретят их в Кракове.

Зачем я после этого опять спрашиваю про шоколадки?

Она говорит: не надо, у нас все есть.

Я спрашиваю: это потому, что я русская?

Она отвечает: это потому, что я вас не знаю.

И добавляет: «Простите».

Я предлагаю подождать с ними тех, кто повезет их в Польшу, вдруг что-то случится, а у меня есть машина.

Марина говорит, что не надо. Что они сами подождут.

Но мы остаемся впятером сидеть на скамейке в предбаннике столовой погранпоста Лухамаа на российско-эстонской границе.

Мы молчим. И дети тоже молчат. Дети молчат и не двигаются с места — это очень странно выглядит.

От нашего общего молчания становится душно.

Выхожу побродить снаружи.

Следом, покурить, выходит муж Марины. Он говорит:

—— Она вообще у нас веселая. Она на баяне умеет играть, песни поет. На нашей свадьбе она сама пела и играла, можете себе представить? Она в школе завучем работала, за культмассовый сектор отвечала: концерты, мероприятия, она детям шутки в КВН придумывала. И все смеялись. Верите? Я сам не верю. Мы просто три недели сидели в подвале, мы такого насмотрелись. У Марины был нервный срыв, я думал, она вообще с ума сойдет. У нас младшей годик там, в подвале, исполнился. 23 марта.

— У меня тоже день рождения 23 марта, — говорю я, чтобы что-то сказать. Я так и стою с шоколадками. Всходит солнце. Марина с девочками выходит на улицу. Чтобы занять время, рассказываю им про лису.

И тут она говорит:

— Когда началась война, у нас пропали тараканы. Просто взяли и исчезли в один день. Мы на первом этаже жили, все с мужем думали, как их травить, развелось ужас сколько. А тут раз — и нет, умные такие твари. Куда они все делись, вы не знаете?

А у нас даже мыслей не было, что надо бежать, спасаться. И мы никуда не поехали. Даже когда уже бахало. До последнего не верили, что такое может случиться. Думали, ну как обычно, там, окраины пострадают, ну постреляют и успокоятся, как все эти восемь лет. Мы же слышали, как они стреляли, то сюда, то отсюда. Ну какая война? Нет, мы не верили. Получается, что мы глупее тараканов, что ли?

Я молчу.

Марине двадцать восемь лет. Она очень маленького роста, по локоть своему высокому мужу. Черноволосая, с большими карими глазами на как будто застывшем лице. Ее старшей дочери Лене осенью будет восемь. Лена родилась в 2014-м в донецком роддоме, под грохот первых обстрелов.

— Мы рожать поехали в Донецк, до свекрови, — говорит Марина, — она акушер-гинеколог. Чтобы все под контролем. Ага, как же. Мы потом с дитем грудным так из этого Донецка тикали, а он, — Марина кивает на мужа, — места себе не находил, что послал нас к матери своей. Ну вернулись домой. У нас квартира была новая с окнами на море, только моря не видно, потому что этаж низкий. Но запах чувствовался. Полчаса ходьбы до моря у нас квартира была. Очень хорошая квартира, я ее очень любила. Нам там было хорошо, уютно, так обставили все мы с ним. Ну для себя, понимаете? Телевизор вот новый купили недавно. Хорошая квартира, что сказать. Две комнаты. А теперь ее нет. И покоя нам нет. И нигде теперь не будет нам покоя. Нигде нам не будет. Нигде.

Я боюсь, что она сейчас заплачет. Но она не плачет. Она просто повторяет:

Нигде. Нигде. Нигде.

Плачет младшая, Аня. Ей дают попить чай из термоса.

Звонит телефон. Волонтер, который должен их встретить и отвезти на границу с Польшей, задерживается, я говорю: давайте вы поедете со мной; мы будем ехать навстречу волонтеру.

Она не хочет. Но соглашается. Едем.

Она говорит: здесь такая интересная природа, прямо северная, такие ели высокие. Или это сосны?

Она говорит: я никак не привыкну.

Спрашиваю: к чему?

Она говорит: я ни к чему не могу привыкнуть, понимаете? Я не таракан! Мне не все равно. И я не могу уходить, когда опасно, и приходить, когда появляется еда, это вы понимаете?

Сергей трогает ее за локоть: Марин.

Она говорит: да все в порядке со мной, я не нервничаю. Я просто никак не могу привыкнуть, понимаете?

Марина то говорит, много и быстро, то замолкает. Сейчас, когда Сергей ее остановил, она молчит. Мне кажется, она не договорила, но она молчит и смотрит в окно. Там сосны, сосны, сосны.

Полчаса мы едем молча. Заканчивается Эстония, и начинается Латвия.

Сергей говорит: здесь такие хорошие дороги. В России хуже. У нас в Украине тоже хорошие дороги. Были. Теперь и дорог, наверное, нет никаких. Те, что не разбомбили, порезало танками.

Он так и говорит — «порезало». Почему не «разрушило», «раздавило», «испортило»?

Он говорит:

—— У нас город последнее время нормально отстроили. При новом мэре мы прямо хорошо зажили: отремонтировал все старые дома, дороги отремонтировал, драмтеатр, все красиво сделали, потом этот новый Ледовый дворец построили, чтобы дети в хоккей играли. И еще пляж очень красивый.

Вы знали, что в советское время в Мариуполе у нас жило до миллиона человек? А потом разъехались уже, когда Союз распался. Но сейчас стали возвращаться, я имею в виду, до войны возвращались. Такой город у нас красивый стал, у нас такие фонтаны были, вы себе представить не можете! Мы даже думали, что этим летом никуда из дома не поедем, останемся и на своем море отдохнем. Отдохнули.

Он закуривает.

А Марина говорит:

—— Он у меня нормально зарабатывал, на «Азовстали» работал. У нас в городе все в основном или на «Азовстали», или на «Ильича», это тоже такой большой завод. Там в 1990-е плохо платили, а в последние годы стали нормально. Но я не про это.

Когда все началось, вот эти сирены, авиатревога, муж был на работе. Звонит и говорит: «Бери детей, приезжайте, тут на заводе открывают бомбоубежище». А я бегаю по квартире, мечусь, и у меня все из рук валится. И я как будто бы не успела собрать вещи. Глупая причина, чтобы не поехать, да? Не знаю, как вам объяснить, но мы не поехали. А потом стало вроде потише немножко.

Вечером в тот день он пришел со смены и говорит: давай собирайся, поедем на завод, там безопасно. Я говорю: Сережа, у меня то ли предчувствие, то ли еще что, но нам не надо туда ехать. Это западня: случись что, нам оттуда не выбраться. Я ему говорю, у нас первый этаж, нам ближе всего в подвал, давай дома останемся, тут свои стены, они нас защитят. И пока я это говорю, вдруг как бахнуло. Прямо как будто бы в комнату попало. Кругом дым, гарь, стало совсем темно и тихо. Оказалось, я на минутку или около того оглохла, оглушило меня. А у меня Анечка на руках, я ее держу. А Лены не видно. И вдруг начинают какие-то звуки доходить, как будто я под водой. Я слышу, Аня кричит, я слышу Сергея, меня зовет, спрашивает, целы ли мы, а я ору ему: «Лена, Лена! Лену ищи», а уже дом рушится, он складывался, как будто картонный.

Знаете, как говорят, когда земля из-под ног уходит? Вот так было. Ты вроде как со стороны на себя смотришь, но не можешь поверить, что это с тобой. Тебя охватывает ужас, но ты ничего не чувствуешь, ты все делаешь быстро, но тебе кажется, что как в замедленной съемке.

Я, видимо, совсем ничего не соображала, и Сергей нас с Аней буквально за шкирку выкинул в окно, а сам вернулся за Леной. Его долго, мне кажется, не было. Мы стояли с Аней на улице, как нас не убило, не знаю. Но, может быть, мне показалось, что долго. Он говорит, что сразу ее нашел: она испугалась и сидела за холодильником на кухне, вся в клубочек завернулась. Он ее схватил, они выпрыгнули — и весь наш подъезд рухнул.

И вот мы стоим, в чем были, во дворе нашего бывшего дома. А дом — это уже и не дом, так, груда панелек. Был мороз, не помню сколько, но мороз какой-то лютый совершенно. И я посмотрела тогда почему-то наверх. Не знаю, Бога я хотела увидеть или что-то еще в небе. Но неба над нами не было видно. Была такая серая муть, и из нее на наши головы сыпался черный снег. Этот привкус гари, отвратительный, блевотный, до сих пор у меня в горле. Я что только не делала, даже спиртом горло промывала, не могу избавиться.

Если бы не Сережа, я, наверное, так бы и замерзла во дворе. Этот черный снег на меня действовал как гипноз. Я ни Лену не слышала, ни Анечку, которая плакала у меня на руках. Но муж стал меня трясти за плечи и потащил в дом напротив.

Там не то чтобы бомбоубежище — бомбоубежищ как таковых у нас не было, это же все новые дома, панельки. Там подвалы.

Напротив нашего дома стояли две двенадцатиэтажки. В каждой было по подвалу. Знаете, это как судьба: вот мы выбрали свой подвал, а если бы пошли в другой — вы бы сейчас со мной не разговаривали. Туда попал снаряд почти сразу.

Я теперь знаю, за сколько сгорает двенадцатиэтажный дом: за сорок минут. И все. И нет больше никого. В наш подвал из того дома принесли мальчика уже без сознания, раненного в голову. Ручки-ножки висят, видно, что все уже, не спасти, такое белое лицо. Но люди не могли поверить, столпились, кто-то искусственное дыхание делал, кто-то пытался массаж сердца или что-то такое, я в этом не разбираюсь. А одна женщина стала рану промывать, хотела обработать чем-то. И вдруг я вижу — это мой мальчик, он из нашей школы, я знаю его имя, он пел на концертах у нас в школе. Голос у него такой тонкий, ангельский. Он у меня в ушах прямо зазвучал, и это уже никаких сил не было выдержать. Я тогда стала орать очень громко: «Суки, суки, ненавижу вас, будьте вы прокляты!» Меня муж по щекам бил, люди оттаскивали. Я потом долго-долго в себя приходила. Но что-то во мне умерло с этим мальчиком. Как будто сердце мне вынули. Вроде он мне не родной, вот родные дети, они живы, слава богу. Но я его белое лицо с такой огромной раной на углу лба никогда не забуду, я с этим буду умирать.

А по какой сути?
Ты на фантазировал (либо перенял фантазию)... и теперь твой шизоидный бред надо опровергнуть обоснованно?

Дед Пуйло.

Педро Петухеньевич, приучи себя к горшку, а то всё гадишь мимо.

Да, Богнер поставлял форму для СС Эдельвейс, но это была горная экипировка, полевая форма. И это большой минус вкусу Сергея Николаевича, он как ценитель прекрасного в одежде, должен знать что Хьюго Босс гораздо красивее одевал ту же Лейбштандарте Адольф Гитлер.

То есть, ты - козлище, ноне в стаде едорассов пасешься?!