"Энергоэкспорт России может сократиться после энергетического перехода, считает председатель правления Сбербанка Герман Греф. Выступая на панельной сессии Сбера «Готова ли Россия к глобальной ESG-трансформации?» в рамках Восточного экономического форума (ВЭФ) он предположил, что к 2035 году экспорт может упасть на 179 миллиардов долларов, а уже к 2050-му — на 192 миллиарда.

По информации Сбербанка, энергетический экспорт России к 2035 году может упасть на $ 179 млрд, а к 2050 году — на $ 192 млрд. Кроме того, потери ВВП к 2035 году могут составить 4,4%, а реальные доходы населения упасть на 9%.

Насколько это серьезно? Зачем тогда Россия рвется сама развивать «зеленую экономику», которая ударит по ее благосостоянию?

— Правильно говорить не о падении доходов населения России к 2035 году (Греф и К специально фиксируют далекую дату, чтобы уже сегодня запустить в РФ некие долгосрочные западные бизнесы), а о системном продолжении падения доходов россиян, — говорит директор Института ЕАЭС Владимир Лепехин. — С 2014 года эти доходы упали на 10%, и это падение продолжится и дальше.

Понятно, что обрушение углеводородного экспорта серьезно ускорит падение этих доходов, но главной причиной перехода большинства населения России из состояния крайней бедности в состояние предельной нищеты является не сокращение экспорта углеводородного сырья (оно — лишь следствие более серьезных деформаций в экономике), а общая дезорганизация производительных сил, в которых повинен нынешний компрадорский правящий класс, который все последние 30 лет только этим и занимается.

Чубайс заявил о провале угольной стратегии России

Уровень идиотизма среди «капитанов» российской экономики сегодня просто зашкаливает: Кудрин предлагает распродать последние госактивы, Греф и Чубайс — направить последние денежные запасы на развитие водородной энергетики, Мишустин и К уперлись в цифровизацию, как будто она может организовать раздробленное и обескровленное производство, а большинство других торопится набить пузо любой ценой в преддверии Судного дня.

«СП»: — Насколько доходы от энергетический экспорта России влияют на доходы населения? Как быстро потеря доходов экспорта отразится на доходах россиян?

— В условиях почти полной дезорганизации в РФ производственной сферы экспорт углеводородов и другого сырья давно стал почти единственным источником доходов россиян. Никаким другим образом нынешняя власть заработать деньги для бюджета уже не в состоянии. Таким образом, обрушение нефтегазового сектора мгновенно приведет страну к новому голодомору — не потому, что магазины будут пусты, а по той простой причине, что у людей не будет денег, чтобы купить продукты питания.

России грозит очередной — на этот раз углеводородный — дефолт (что хорошо понимают на Западе и подводят Россию к этому дефолту), но наша власть абсолютно неадекватна в том смысле, что практически ничего не предпринимает в интересах страны по этому поводу.

«СП»: — А как же заявления Путина о том, что Россия слезла с нефтегазовой иглы, что доходы от углеводородов уже не составляют основу нашей экономики?

— Владимир Путин в очередной раз произнес нечто из того, что ему написали его спичрайтеры. А спичрайтеры «посчитали», в частности, только прямые налоговые выплаты в бюджет от углеводородных компаний, не став заморачиваться расчетами углеводородной составляющей во всех других налоговых поступлениях, включая подоходный налог. И если корректно посчитать все поступления в бюджет, выяснится, что доля углеводородного фактора составляет в них более 60%, а всего сырьевого экспорта — более 80%.

«СП»: — Власти понимают, что можно заиграться в эту игру с углеводородной нейтральностью? Что это дорого нам обойдется? Зачем мы идем навстречу Западу? Реально беспокоимся за экологию? Пытаемся следовать моде?

— К сожалению, во власти по-прежнему доминирует позиция таких персонажей, как Греф, Кудрин, Силуанов, Набиуллина, Костин, Шувалов (имя им легион), которые блокируют в экономике РФ любые разумные и пронациональные решения.

Это по сути пособники реализации в РФ колониальной экономической модели. Они способствовали формированию в России сверхзависимой сырьевой экономики и не намерены от нее отказываться. Их «миссия» довести сворачивание российской экономики до полного нуля; отсюда — настоятельная потребность скорейшего избавления России от этой порочной надстройки с последующим переходом правительства для начала хотя бы на «примаковские» подходы к экономике, базирующиеся на здравом смысле, а не на рецептах МВФ и ТНК.

«СП»: — Насколько вообще реален отказ Европы от углеводородов и переход на «зеленую экономику» в 2030-м, 2035-м или 2050-м году? Или это все благие пожелания? Стремление политиков наобещать «новый мир» электорату? Все это смахивает на утопию…

— Зачем нам беспокоиться за Европу? Нужно беспокоиться за себя. В этом смысле нужно внимательно наблюдать за тем, что происходит в европейской экономике и реагировать на это с полной адекватностью, не бросаясь с головой, например, в водородную энергетику, как это предлагают Чубайс и Греф. Развитие углеводородного сектора нужно российской экономике прежде всего для подъема собственной промышленности, для снижения внутренних цен на топливо, для обогрева домов на базе имеющейся инфраструктуры и т. п. А «зеленую» энергетику в России нужно развивать лишь В ДОПОЛНЕНИЕ к углеводородной, а не вместо неё.

— Экспорт углеводородов — главный источник наполнения федерального бюджета, хотя в последнее время этот тренд меняется, — считает эксперт аналитического портала Rubaltic.ru Алексей Ильяшевич. — Доля нефтегазовых доходов России падает с 2019 года, а по итогам первого квартала 2021 года опустилась до рекордно низких 30%.

Моментально уровень жизни россиян не ухудшится, если будут стратегические резервы, из которых можно компенсировать потерю доходов от нефтегаза. Вопрос сроков здесь не принципиальный. Важно другое: будут ли увеличиваться доходы от других отраслей? Слова Грефа оптимизма не внушают. Он будто предлагает россиянам смириться, что все станут немного беднее…

«СП»: — Наиболее сильно пострадают российские регионы с высокой долей добычи энергоресурсов, такие, как Ханты-Мансийский АО, Ямало-Ненецкий АО, Кемеровская область и республика Татарстан, уточнили в банке. А те регионы, где нет добычи газа и угля, почувствуют ухувдшение медленней?

— Это логичный вывод. Не все жители перечисленных регионов работают в нефтегазовой сфере, но именно она оказывает влияние на развитие других отраслей: торговля, общепит, жилищное строительство, инфраструктура и т. д. Нефтегаз генерирует деньги, которые потом «растекаются» по региону. Могу судить об этом как уроженец небольшого промышленного города на Донбассе, где работает крупный металлургический завод. Там вроде трудится сравнительно немного людей. Но каждый из них пользуется транспортом, совершает покупки в магазинах, ходит к парикмахеру. Знаете, когда у таксистов больше всего работы? В день выдачи зарплаты на заводе. На крупное производство всегда завязаны люди, которые формально к нему никакого отношения не имеют.

«СП»: — Прав ли Греф? Действительно ли игры в зеленую энергетику столь критичны для России? В правительстве это понимают? Зачем тогда все это нужно? Дань моде? Попытки потакать Западу или понимание того, что наши нефть и газ все равно окажутся невостребованными, и надо учиться выживать?

— Я бы не использовал здесь слово «игры». Зеленый курс Евросоюза — это не игра, это долгосрочная и обдуманная стратегия. Перед РФ стоит задача адаптироваться к новым реалиям. Возможно, декарбонизация российской экономики является даже не целью, а средством этой адаптации.

Но это не значит, что эра нефти и газа заканчивается. Она заканчивается пока только в Европе и, возможно, в отдельно взятых странах за её пределами. Будут ли реализованы наполеоновские планы достижения углеродной нейтральности в том же Китае? Это большой вопрос.

«СП»: — Почему 2035-й год? Европа называет разные сроки перехода к углеродной нейтральности — то 2030, то 2050… Когда это, по-вашему, в реальности произойдет, и произойдет ли вообще? Сможем ли мы полностью отказаться от углеводородов?

— Чаще всего все-таки фигурирует 2050 год. А 2035-й — это своеобразный рубеж, время подводить предварительные итоги. Например, именно в 2035 году ЕС планирует полностью перейти на производство «чистых» автомобилей.

Но вы правы, любые сроки здесь весьма условны. Ни один эксперт вам не сможет точно спрогнозировать, как будет развиваться процесс декарбонизации мировой экономики. В этом уравнении слишком много неизвестных.

Могу сказать следующее: с высокой долей вероятности мы увидим мощное движение сопротивления зеленому курсу. Если говорить о Европе, то в авангарде этого процесса должны идти поляки, обладающие мощной угольной генерацией. Чем дальше в лес, тем больше дров.

«СП»: — Какие страны могли бы стать в авангарде этого процесса, а какие, наоборот? Как будет меняться мир?

— В авангарде должны идти экономически развитые страны западного мира. Главный идеолог «зеленой сделки» ЕС — Германия. И наоборот: те, кто не дотягивают до немцев, оспаривают, как минимум, темпы отказа от сжигания ископаемого топлива. О Польше я уже сказал. Если ей сполна не компенсируют потери от закрытия угольных шахт, она себя покажет. К ней может примкнуть маленькая Эстония, которая обладает мощной сланцевой промышленностью.

Вообще, для всей Восточной Европы это болезненный процесс. Зеленая сделка — это отказ от экономической выгоды в пользу экологии. Далеко не всех членов ЕС устраивает такой размен.

По поводу того, как будет меняться мир — я вижу огромные перспективы, которые открываются перед атомной генерацией. Сейчас пошла мода на строительство АЭС. Беларусь построила, Эстония хочет построить мини-АЭС, поляки хотят, украинский «Энергоатом» подписывает меморандум с Westinghouse о строительстве целых пяти новых реакторов. Кстати, китайцы тоже связывают планы декарбонизации своей экономики с ядерными технологиями.

«СП»: — Стоит ли России проявлять тут какую-либо инициативу и бежать впереди паровоза? Будет ли у нас место в новой мировой «зеленой» экономике?

— Место в любом случае будет. Но какое? Будет ли Россия страной, которая сможет извлечь конкретные выгоды от этого энергетического перехода, или останется на обочине? Этот вопрос решается уже сегодня.