"Может быть потому, что недавно, в 2016-м, его похоронили. Выговорился по его поводу сполна.  

Советский национальный феномен. Сын перса и абхазки. Воспитывался в кавказском селе Чегеме. Окончил русскую школу. Продолжил обучение в Москве. Сначала в Библиотечном институте. Книжник, значит. Потом в Литературном имени Горького. Работал в газетах – в России, потом в Абхазии и, наконец, снова в Москве.  

Его тянуло в Москву. Там жили странные люди. Немножко с «прибабахом», как и родные чегемцы, только москвичи всё время интересуются погодой и замирают, когда по радио читают прогноз. Как будто это жизненно важно.

Впрочем, это жизненно важно не только для москвичей. Для меня диктор нашего радио Юра Усольцев, с которым мы в душевно-приятельских отношениях тыщу лет, посейчас остаётся человеком, от которого я узнаю\узнавал по утрам, что день грядущей мне готовит – слякоть или солнце.  

От Искандера я узнал, что люди разных национальностей и климатического своеобразия похожи друг на друга. От жестов до мыслей. Кстати, очень важная особенность искандеровской прозы – психологические подробности, он видит, как меняется человек, сосредоточиваюсь на чём-то размышлением: выражением лица, да всем на свете, даже походкой, даже манерой браться за кружку с чаем.  

Или за стакан с вином. Абхазия винный край. Наверное, там пьют из рогов. Как это, даже не могу представить, но и не помню, чтобы у Искандера пили из рогов. Может быть, в эпопее «Сандро из Чегема»?  

«Сандро» мне, кстати сказать, «не пошёл». Там много про политиков. Сталин, Берия. Мне больше на сердце лёг цикл рассказов про Чика – пацана из того же Чегема. Простые такие вещи, выписанные добрым и наблюдательным прозаиком.  

Однажды судьба занесла меня в курилку Дворца съездов в странное для всех нас, в том числе для литературы, время – в 1991 году, как раз когда делили между собой власть Горбачёв и Ельцин. Вышел покурить, я тогда смолил постоянно, по полторы пачки в день, и увидел Искандера.

Обмирая от почтения, подошёл и увидел НОРМАЛЬНОГО человека, которому скушно на, так сказать, судьбоносном мероприятии. Мы с ним задержались после перерыва и проторчали в сигаретном дыму до следующего перерыва. Говорили о том, о сём, но больше, конечно, о литературе. Оптимистично эдак говорили. Мол, русскую литературу ждёт подъём. Как мы ошиблись в своём дружном оптимизме по её поводу. Впрочем, ошиблись и во многом другом.  

Искандер родился в 1929-м. Это близко к годам рождения моих старших братьев, которых я очень любил и люблю. К нему я так же отношусь – как совсем мелкий к большому и умному. И вновь свидетельствую Фазилю (в крещении – Василию, тёзке моему) своё глубокое, бездонное почтение…