Юбилей мастера слова и рыцаря поступка из Новокузнецка, поэта, журналиста, редактора, человека сложной судьбы, гордого и бесконечно талантливого.

Сначала работал собкором межрегионального еженедельника "Шанс", потом ответственным секретарём и заместителем главного редактора.

Первая газета, где Василий Александрович стал главным редактором, была "Новокузнецк без политики". Как редактор, чуткий стратег и тактик журналистики, Василий Александрович никогда не переходил грань дозволенного. Газету делал так, что от начала до конца она читалась как единое целое, и между строк можно было уловить нечто не сказанное вслух, но вдруг приходившее в голову читателя как бы само собой.

Потом он был главным редактором газеты "Земля Кузнецкая" (еженедельная гражданская газета (1994 — 1996 гг.), журнала "Всё для дачи" (1998 г.), первым заместителем редактора газеты "Губернские ведомости" (ООО "Провинция", 2000 г.), главным редактором еженедельника "Кузнецкий тракт" (ОАО "Провинция", Москва, 2005 г.).

В 1997 году, перейдя в газету "Металлург" Кузнецкого металлургического комбината, не только поразил читателей репортажными полотнами "крутых метафор", но непрестанно редактировал подборки заводских поэтов, создал и руководил литгруппой "СОТВОРЕНИЕ", перешедшей вслед за ним в газету "Сельские вести" Новокузнецкого района.

В его жизни было много и необыкновенных, и загадочных, и даже смертельно опасных ситуаций.

Но требовательного и к себе и к другим, безукоризненно честного, принципиального, всегда борющегося за правду Василия Александровича Галактионова ни подкупить, ни сломить не получалось ни у кого.

Тяжело далась ему работа с последним изданием — альманахом "Кузнецкая крепость". Ничего подобного в Новокузнецке, да и в Кузбассе, никогда не было. Недаром почитатели и литературные критики называют его "лицом новокузнецкой литературы".

И это благодаря высоким художественным требованиям и редакторскому чутью человека, который нынче отметил свой 75-летний юбилей.

А теперь слово самому юбиляру:

"Который век война гребёт
в свои могилы миллионы!
И кровь, и слёзы, липкий пот —
сожрут тротила мегатонны…

Угаснет жизнь — и трупы-годы
раздуют вечности живот.
Погибнут все — умрёт природа…
И лишь война одна живёт.

О, нет! Я всыпал в жилы мщенье.
Я начинил тротилом мозг —
всего себя вооруженьем
употребил, как только смог.

Греми, побоище побоищ!
И в цель патронов не жалей…
Кровавых слёз и мёртвых сборищ
не будет больше на Земле!

Над эхом даже смерть не властна.
Я — эхо! Я взорвался сам…
Войне — война! Конец концам.
…А жизнь и вечна, и прекрасна.

Я веровал в преемственность добра,
в наивную земную добродетель,
как в таинство игрушек верят дети,
как в долговечность верует гора.

В доверии сердечной немоты
невзгод житейских вызревали годы.
Но рос в душе от всякой непогоды
и разрастался свет из темноты.

И пусть шипят всклокоченно снега,
пусть ветер неудачу мне пророчит, —
я вижу: в рассыпающихся клочьях
маячит чья-то добрая рука!

"Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовётся…"

А в слове — разве призрак вещий?!
Молчит душа в потёмках снов…
Есть тайна слова в каждой вещи.
В нём — свет невиданных основ.

Оно… то ранило металлом…
то обжигало в жилах кровь…
то ложь от сердца отметало…
А то обманывало вновь!

И, облекая в плоть созвучий
всё, что не ведомо уму, —
свой смысл искал язык могучий…
И сам не верил ничему.

Христос — поэт?!
Земная ипостать
Его деяний жаждала другого…
Но зря о том Писание пытать —
Безмолвен Крест
распятого Глагола!

Безвольно тело мёртвого Христа,
И лик святой —
без чувства и без мысли…
А у подножья этого Креста
Земля качалась,
как на коромысле.