220 лет от рождения Антона Антоновича Дельвига, лицейского друга Пушкина.
Поэт, литератор, издатель альманаха «Северные цветы» и «Литературной газеты», нерадивый чиновник.
Умер 33 лет.
Как они были уязвимы!
То чума, то холера. Дельвиг умер от тифа.
То война. «Я люблю кровавый бой! Я рождён для службы царской!», - это Денис Давыдов, герой Отечественной.
Насколько он старше лицеистов пушкинского поколения? На 15 лет. Существенно.
А ещё дуэли. «Ну, что ж, нас рассудит пара стволов роковых Лепажа…». Пушкин носил пудовую трость – тренировал руку. Интересно, сколько весил дуэльный пистолет? Современный «Макаров» довольно увесистая железяка, около килограмма. Стрелки-спортсмены упражняются, держа гирю в вытянутой руке.
Дельвиг и Пушкин близко сошлись в Царкосельском лицее. Впрочем, они все там были друзьями. Даже безупречный барон Корф, осуждавший Пушкина за распущенность, всё равно любил однокашников и, будучи своим в императорском кругу, ходатайствовал за них.
Кстати, сколько их, русских аристократов, с нерусскими фамилиями! В первом выпуске лицея Корф, Кюхельбекер, Данзас, Стивен, Броглио, Греневиц, ну, и разумеется, Дельвиг – обрусевший остзейский дворянин, на первых лицейских порах затмевавший самого Пушкина в стихотворных экзерциях.
А вы говорите: Европа! Вот она Европа – в пригороде Петербурга.
Дельвиг навестил Пушкина в его ссылке.
И ты пришел, сын лени вдохновенный,
О Дельвиг мой: твой голос пробудил
Сердечный жар, так долго усыпленный,
И бодро я судьбу благословил.
За посещение опального поэта Дельвиг был строго наказан: он лишился своего места в Императорской библиотеке, где успешно бездельничал под покровительством баснописца Ивана Андреевича Крылова – не каталоги составлял, а читал.
Вообще-то лень Дельвига вошла в легенды. Толстяк и сибарит, он, тем не менее, был продуктивным литератором. Его стихи любили современные ему музыканты. Стихотворение «Соловей», посвящённое Пушкину и переложенное на музыку Александром Алябьевым, стало знаменитым романсом.
Для меня Дельвиг и Пушкин олицетворяют дружбу. Они соединились в своём отношении к русской (да и мировой) словесности, они совпали в любви к звучащему и писанному слову. Они породнились душами.
Способны ли мы, сегодняшние, заплакать от счастья, встретив друга?
В последний раз, в сени уединенья,
Моим стихам внимает наш пенат.
Лицейской жизни милый брат,
Делю с тобой последние мгновенья.
Прошли лета соединенья;
Разорван он, наш верный круг.
Прости! Хранимый небом,
Не разлучайся, милый друг,
С свободою и Фебом!
Узнай любовь, неведомую мне,
Любовь надежд, восторгов, упоенья:
И дни твои полетом сновиденья
Да пролетят в счастливой тишине!
Прости! Где б ни был я: в огне ли смертной битвы,
При мирных ли брегах родимого ручья,
Святому братству верен я.
И пусть (услышит ли судьба мои молитвы?),
Пусть будут счастливы все, все твои друзья!
|
КузПресс
Комментарии читателей: